— Уверена, что это так, но я уже большая девочка, Доминик, и собираюсь вести свои дела так, как считаю нужным. Я, правда, имею весьма ограниченный опыт в финансовых делах, но я способна к обучению. Поскольку деньги мои, приумножить их мне или потерять, решаю только я.
— Это не совсем так, моя дорогая, — отозвался Хорас. — Да, ты унаследовала деньги Дрейка, но он хотел защитить тебя и твою семью от неразумных шагов, передав бразды правления в руки профессионалов.
— То есть в ваши руки?
Гнев был готов вот-вот прорваться наружу. Эти двое действительно думают, что могут заставить ее признать себя совершенно беспомощной.
— Абсолютно верно. Дрейк не хотел забивать вашу симпатичную маленькую головку ненужными вещами, — попробовал пошутить Хорас.
Пич пригласила Майлза и попросила его сервировать коктейли.
— Мистер Беллер предпочитает виски с содовой, мистеру Петрони двойной скотч со льдом, а мне шампанское.
Мужчины попробовали было отказаться, но она остановила их взмахом руки, призывая к тишине:
— Возьмите бокалы. Вам сейчас захочется чего-нибудь крепкого. Джентльмены, пьем за эту маленькую симпатичную головку, за которую вы оба так переживаете. — Сделав глоток, она продолжила: — Настал мой черед, Доминик. Вы, конечно, знаете, что я наделена правом заменить любого из вас в любой момент, не объясняя причин, и могу передать право управления имуществом тому, кому захочу. При этом вы лично и ваш банк потерпите серьезные убытки, не так ли?
Банкир молчал, лишь желваки ходили под скулами. Пич продолжила:
— Я могу заменить и вас, Хорас, что я скорее всего и сделаю. Вы намеренно мне лгали, и если бы Дрейк мог видеть все это, он был бы в гневе.
Пич посмотрела на них сверху вниз и рассмеялась:
— И все из-за этой проклятой лодки! Если я ее куплю, то назову «Прозрением», потому что она вывела меня из тьмы собственного невежества. Я богатая женщина, и если мой замечательный муж сумел мне внушить, что богатство что-нибудь да значит, так это что-нибудь — власть. Каждый из вас стремился узурпировать власть над моим состоянием. Будем надеяться, из лучших побуждений. Вы думали, все, что мне нужно, это побрякушки, блестящая чешуя: машины, дома, слуги, украшения. Так вот знайте, воровство остается воровством, даже если вы считаете, что крали то, что мне вовсе не нужно.
— Пич, мне страшно неприятно твое подозрение в нашем воровстве. Черт меня побери, если я когда-нибудь что-то у кого-то украл! Хорас и я делали только то, о чем просил нас Дрейк: смотрели за тобой и…
Но Пич перебила Доминика:
— Мне очень жаль. Хотя слово выбрано неудачно. Я думаю, вам пора выслушать, что бы я хотела изменить.
Пич замолчала. С чего начать? Решение было принято, но никак не облекалось в слова. И вдруг наступила кристальная ясность. Она села, тон ее смягчился:
— Дрейк любил копить деньги. В этом был основной смысл его жизни, пока не родились дети. Но Дрейк умер. Он не мог взять деньги с собой, поэтому они больше не его. Они мои. Все мои, понимаете? Ваших в них нет ни цента. И теперь мне решать, как их использовать так, чтобы жизнь моя стала лучше, более интересной и значительной.
Хорас, прочистив горло, весьма взвинченно спросил:
— Пич, как следует тебя понимать?
— Я собираюсь творить добро!
Она победно засмеялась, банкир и адвокат опешили.
— Я собираюсь эти деньги раздавать. Я стану феей из сказки. Одним мановением руки я сделаю жизнь людей лучше.
Мужчины переглянулись. Брови у обоих поползли вверх. Перед ними стояла сумасшедшая.
— Не смотрите на меня так. Я не психопатка. И Форд этим занимался, и Рокфеллер. Я назову свой фонд именем Дрейка Малони. Я буду помогать молодым, старым, голодным. У меня будет штат, который поможет находить действительно нуждающихся. На кой дьявол нужны деньги, если их нельзя тратить?
— Пич, я не думаю, чтобы ты хорошо понимала, что стоит за твоими намерениями, вся наша жизнь зиждется на порядке в вопросах экономики и финансов…
— Валяй, Дом! Ты говоришь так, будто из-за меня развалится вся громадная машина великой американской экономики.
— Что скажут по этому поводу ваши дети, Пич? Устроят ли их твои радикальные планы, лишающие их наследства? — вмешался Хорас.
— Им я оставлю солидную часть наследства. Стив возьмет столько, сколько ему понадобится, чтобы наладить производство шампанского, — это дело всей его жизни. Я собираюсь все обговорить с Анной и Стивом, хотя и знаю, что они скажут. Для них деньги сами по себе ничего не значат. Быть может, оттого, что они никогда не нуждались ни в чем.