– Почти угадала, – хохотнул кто-то вне поля зрения. – Это больница. Государственная, если ты еще не поняла.
Безнадежность, пока только маячившая вокруг меня, начала сгущаться. Я слишком долго прожила среди бедняков, чтобы не знать, какова судьба горемык в подобных заведениях.
– Все настолько плохо? – голос слушался лучше и лучше.
– Паршивее некуда, – признал невидимый собеседник, опознать которого я пока не сумела. – Дождь…
– И?
– И чтобы больше никаких заскоков, тетка! У меня повозка, а не лазарет! Из-за твоих выкрутасов я промок и охрип! Две серебрушки выбросил на ветер! Еще раз так сделаешь, и я тебя…
Наконец-то знакомые интонации! Я даже прослезилась, не стесняясь ни синих глаз-бусинок, ни возвратившегося серебристого пятна.
– Тая? – вопросительно произнесло последнее, нависнув надо мной. – Слышишь меня?
– Даже вижу, – скрипнув зубами, признала я. – Уйди, нечисть! Эй, Медвежонок, почему мне не шевельнуться?
– Сейчас скажу Меле, что твой бред возобновился, – без злости огрызнулся баронский сынок. – Пусть она разбирается, почему ты разговариваешь с совой.
Его неровные шаги гулко простучали по каменному полу. Наверняка каменному. Половицы ведь скрипели бы, разве нет? Я старалась занять мысли чем угодно, кроме происходившего в моей голове. Кто из нас сошел с ума? Может, это Артан тронулся, когда его бросили в застенок вместе со мной, и придумывает небылицы, отказываясь признать реальность?
Я снова попробовала подняться. Безуспешно, только очертания светлой кляксы стали четче.
– Лучше не вертись, бестолочь, – заботливо предупредила она. – У тебя половина костей раздроблена. Там какие-то заклинания были. На дверке кареты ищейки, если помнишь, о чем я.
– Ферн! – больше ничему не удивляясь, догадалась я. – Пушистый какой… Большой… Ах ты ж моя мелюзга, совсем взрослым стал… Сильным. Витаешь здесь как облачко…
Резко распахнулась дверь, ударилась в стену.
– Артан, убери клетку, – командным тоном распорядилась Мела. – Или просто накрой ее! Тая, сейчас ты сможешь двигаться, но постарайся этого не делать. Артан, придержишь ее, если что. Ив, за тобой ноги. Ну, начнем… Эй, целитель! – это адресовалось кому-то за дверью. – У нас оплачены еще два часа! Тащите своего больного в другое место. Что?! Мы совесть потеряли? Я же не говорю вам бросить его на улице, а только прошу запихнуть в соседнее помещение на каких-то полчаса. Да, всего полчаса! Нет, мы не потребуем обратно уплаченное! Спасибо за понимание, чтоб вас!
– Что происходит? – рискнула спросить я, поскольку понятия «исцеление за полчаса» и «взбешенная колдунья» слегка противоречили друг другу. Мела сама говорила: для магии эмоции недопустимы, а тогда она заговаривала всего лишь дом. Сейчас же речь шла, похоже, обо мне.
– Не шевелись! – в унисон гаркнули четыре голоса.
Я мысленно пожала плечами, недоумевая. Боли не было, так чего опасаться? Если мне предстояло вскоре покинуть нынешнее ложе на своих двоих, стоило начать разминаться прямо сейчас. Видала я вещи и похуже, чем несколько треснувших ребер!
– Тетка, ты безнадежна, – с наигранным восхищением выдохнул благородный участник нашего собрания и, обойдя Мелу, оказался в поле моего зрения. – Не вздумай дурить, – предупредил, кладя руки мне на плечи. – Ты и так уже стоишь как породистая лошадь. Столько денег угрохать на какую-то голытьбу! – странное дело, в его тоне не было сожаления.
Тонкие пальцы Ив впились мне в лодыжки. Клякса-Ферн убрался куда-то в сторону.
– Можешь не закрывать глаза, Тая, – произнесла колдунья, вытаскивая из широкого кармана нечто острое и покрытое темно-бурыми пятнами. – Здесь нет ничего страшного… К тому же на заклинание против боли я вбухала всю серебряную пыль, что у меня была.
«Так какого лешего ты собираешься делать, если магичить нечем?!» – открыла рот, чтобы возразить, я.