Единственный, кто поначалу был против многоженства, — отец Кирилл. Как же — свальный грех! Блудодейство! Христианством строжайше запрещено! Однако и он — умный человек — вскоре понял, что иного выхода нет, и не стал придерживаться догм. К тому же со скрипом, но признал, что в Ветхом Завете не единожды приводятся примеры полигамных браков. Ламех, потомок Адама в шестом поколении, имел двух жен — Аду и Циллу. Двух жен — Рахиль и Лию — имел внук Авраама Иаков… Но самым большим женолюбием прославился сын Давида царь Соломон, у которого, как сообщает Библия, было семьсот жен и триста наложниц. Хоть и праведником слыл — а поди ж ты… Конечно, Ветхий Завет прямо не разрешал двух жен… но и не запрещал, вроде… Короче — слаб человек, и Бог его слабость терпит. Ну а раз уж Бог терпит, то и отцу Кириллу роптать не след. Потому, когда к нему пришел Данил и сообщил, что в дополнение к Иринке берет второй женой Ольгу, — ничего не сказал, вздохнул только, но брак зарегистрировал. А куда деваться? Все Убежище уже знало о том, что случилось с Серегой…
Сергей погиб по глупости. Самый младший он был в их тройке и самый гонористый. Молодость в заднице играла, выпендреж в голове. Несколько лет назад, когда группа ушла в достопамятный рейд за витаминами — в Убежище тогда началась нешуточная эпидемия цинги и Айболит спешно услал сталкеров в ЦРБ,[15] — полез Серега туда, куда не надо. Вопреки приказу полез, хотя отлично слышал, как Данил орал, чтоб стоял на месте. Ну и попался — в щели той, куда он лез, надеясь проникнуть в здание больницы, сидел горыныч. Выскочил, хватанул за голову и в щель утащил, напарники даже дернуться не успели. И тело тогда достать не удалось — щель уходила глубоко, да вдобавок изгибалась так, что мутант, оставаясь за укрытием, мог бить своими щупами, не вылезая из-за угла. Лезть — себе дороже. Ариец сунулся было — и его чуть не затянул, да вдобавок еще и плюнул вдогон. Хорошо не попал — слюна у горыныча не подарок. Скинули в щель пару «эфок», этим и ограничились. Недолго Серега в составе группы проходил, с полгода всего, а память о себе хорошую оставил. Хоть и с гонором был, а в трудную минуту Данил с Сашкой на него как на себя положиться могли, ни разу не подвел.
Вот и получилось, что Ольгу к себе Данил взял — Сашка тогда уже с двумя женами жил, а у Данила только Иришка. Уговорить ее было трудновато — норовистая собственница возле мужа терпеть никого не собиралась. Однако — жутко хотела ребенка, и Данил этим воспользовался. Сам-то он из-за мутаций был бесплоден, а у Ольги от Сереги остался месячный пацаненок. Хоть один ребенок в семье, хоть не свой — и то радость… Правда, недолго Иришке радоваться пришлось — после гибели мужа у Ольги пропало молоко. Пытались ребятенку сухое разводить или сгущенкой кормить — плакал, ел мало, а потом и вовсе отказался. Так и умер через несколько месяцев. Жуткое время было. Данил даже сейчас, после двух прошедших лет, вспоминая — содрогался. Ольга слегла, одной ногой на том свете, другой — на этом. Иринка с ней несколько месяцев как с малым дитем кружилась, тянула из могилы, как могла. В те темные и жуткие месяцы они и сдружились, да так, что водой не разлить. Какая уж тут ревность, когда рядом, с другой стороны от мужа, лежит не соперница, а, почитай, сестра родная. Дорого та дружба досталась. Эх, жизнь, жизнь…
Выспаться Данилу не дали. Только начал задремывать — стук в дверь. Иришка заворочалась, приподнялась, нащупала в темноте мужа.
— Ты тут? Кого там еще принесло? Поспать не дают после смены! Всю ночь грибы резали… Откроешь?
Данил поцеловал ее в горячую со сна щеку, скинул одеяло.
— Открою, спи.
— Свет не включай только, Ольгу разбудишь…
Ольгу разбудить всегда было большой проблемой, но Данил все же ощупью добрался до двери и, приоткрыв ее, выглянул наружу. В коридоре стоял Димка Слепой — парнишка лет двенадцати, исполнявший обязанности кого-то вроде почтальона Убежища. Димка был слеп от рождения — радиация постаралась. Но хотя вместо глаз в глазных впадинах слезились дрожащие мутные студенистые горошины, в коридорах и переходах он ориентировался превосходно. Перемещался, касаясь одной рукой стены, а тросточкой в другой руке нащупывал путь, бодро чесал вперед и, начиная с трех лет, ни разу не заблудился и не сбился с пути.
— Здрасьте, дядь Данил! Тебя полковник вызывает! — выпалил он.
Димка каким-то своим внутренним чутьем всегда безошибочно определял, кто перед ним стоит. Данил поражался — это какую же чувствительность надо иметь, чтобы так чутко держать несколько метров окружающего пространства и всегда знать, что происходит вокруг тебя?!