— Да-да, мне кажется, что именно вам он хотел сказать это, человеку, который придет после него и сделает больше него. Вы видели, как он смотрел на вас? Несомненно, это вы.
— Но я… — попытался отказаться Орлов.
— Послушайте, прошу вас. Он просил сказать, что мир техники нельзя победить другой техникой. Только человеческим разумом. Доброта, красота, любовь — на это вы способны, я это чувствую. Если вы откажетесь, я пойму, но мне кажется, что вы не настолько равнодушный человек. Только не торопитесь. Не делайте сразу чего-то необдуманного. Вам нужны друзья, единомышленники, план действий, ясная цель впереди. Только тогда вы сможете сказать своим внукам, что вы прожили жизнь не зря. Будьте осторожны, заклинаю вас! — Берг встал, опираясь на трость. — Я дам вам свой адрес. Вы можете бывать у меня в любое время.
Он вручил Орлову свою визитку и пошел прочь по коридору. Молодой человек растерянно покрутил тонкий кусок пластика, понимая, что что-то изменилось в его жизни в этот момент, что ничего не будет как прежде. И осознал вдруг, что должен пройти этот путь и что он пройдет его, как бы трудно ему ни пришлось.
Оставалось меньше часа. Александр знал, что проведет его так же, как и все предыдущие двадцать три часа. Жизнь стремилась к своему логическому концу с удивительной быстротой. А ведь раньше часто время тянулось пугающе медленно. Только сейчас Красавин начинал осознавать, что такое жизнь и какова ее действительная скорость. Она удивительно легка и коротка. Когда не знаешь часа своей смерти, кажется, что все еще впереди, жизнь течет медленно и лениво и, вроде бы, все еще можно успеть сделать. Когда знаешь час, ценен каждый миг, боишься упустить каждую секунду отпущенного тебе времени, боишься прожить ее зря и торопишься, спешишь.
Всего лишь каких-то шестьдесят минут отделяло Александра от той черты, которая подводила итог всему. Раньше он никогда не думал об этом. А сейчас это стало неизбежностью. Многие ждут своей участи со страхом перед неизвестностью. Красавин же не ощущал страха. Что-то подсказывало ему, что эта грань не будет концом. А потому он просто ждал, отсчитывая минуты и секунды, приближающие его к этой грани.
Белая комната со стеклянными экранами-окнами была пуста. Но возле каждого окна и единственной двери толпились люди, желающие быть свидетелями казни. С опаской рассматривали они кресло, стоящее посредине камеры.
Орлов пробился к одному из окон, прямо перед этим креслом.
Вскоре толпа заволновалась и раздвинулась, освобождая проход. По этому людскому коридору шел Александр Красавин в окружении полицейских.
В комнате с него сняли наручники. Он был в белом костюме, спокойный и сосредоточенный. Глядя поверх людских голов, он кого-то искал глазами, но, видимо, так и не нашел. Орлов почему-то подумал, что Красавин хотел видеть его.
Наконец, Александр сел в кресло в самой непринужденной позе. Дверь захлопнулась, оставляя его наедине со смертью. Орлов приник к стеклу. И Александр наконец заметил его. Слегка кивнул и улыбнулся. Ропот удивления прокатился среди людей, видевших эту улыбку. Замелькали вспышки камер.
Комнату стал заполнять желтый дым. Потихоньку сгущаясь, он окутывал белую фигуру, сидящую в кресле, и закрывал ее от любопытствующих взглядов. Наконец, кроме желтого дыма, ничего не стало видно. Орлов отстранился от окна и ринулся прочь.
Александр видел молодого полицейского капитан, прижавшегося к смотровому стеклу, и понял, что не ошибся. Это был тот, кто продолжит начатое. Что ж, тем лучше. Значит, действительно, все было не зря. Красавин улыбнулся.
Тихо, по-змеиному зашипели клапаны, выпуская в камеру желтоватый газ. Резкий дурманящий запах проникал в легкие. Становилось трудно дышать, но Красавин не оставил своей улыбки. Болели глаза, и руки сами впились в подлокотники кресла. Сердце билось все быстрее. Когда желтый дым скрыл его от посторонних глаз, Александр потерял сознание, но через несколько мгновений вновь пришел в себя. Дышалось легко, и какое-то новое ощущение свободы пришло на смену усталости и боли. Александр встал и подумал, что слишком странно выглядит все вокруг. Желтый дым стал отчего-то прозрачным, и Красавин ясно видел, как молодой капитан пробивался сквозь толпу прочь от окна. В кресле, где до этого сидел Александр, была чья-то фигура в белом костюме. Присмотревшись, он узнал себя самого. Наверное, это и была смерть. Почему-то это его не удивило.
Потолок раскрылся над головой Красавина, и он вдруг понял, что умеет летать. Ему стоило только захотеть, и молодой человек тут же оказался на крыше тюрьмы.