— А должна была? — усмехаюсь.
— Конечно, должна была. У вас порвалась защита, ты глотнула таблетку, она не подействовала, ты забеременела. Почему ты ему ничего не сказала? Ты ведь не забеременела обманом!
— Лер, о чем говорить? Что я забеременела? Он бы отправил меня на аборт. Видела бы ты, с каким лицом он говорил, что ему не нужны проблемы.
— И что? Не нужны, но уже получилось, а тебе нельзя было прерывать беременность.
— Ты думаешь его это волновало? Лер, ну что ты как маленькая, он бизнесмен, известный на всю страну, а я кто?
— Глупая ты, Насть, я бы на твоем месте давно ему рассказала, а ты тут от страха жмешься. Ну богатый, влиятельный, красивый, и что? Он же не деспот, Насть, да и право матери быть с сыном никто не отменял.
— Лер, я хотела ребенка для себя, я не собиралась беременеть от Лебедева, чтобы потом кинуть ему предъявы и потребовать алиментов. Я родила для себя.
— Не-е-е-ет, дорогая, — смеется подруга, отпивая из бокала игристый напиток. — Для себя ты родила, если бы твой план сработал и Лебедев взял защиту с твоих рук, а так это уже стечение обстоятельств. Ты и таблетку выпила и приготовилась к тому, что не родишь, все сделала, как он просил.
— И что ты предлагаешь? — спрашиваю, беря со стола бокал, но тут же ставя его обратно. Пить уже не хотелось, да и голова начала раскалываться. Я хотела узнать, как получилось так, что Лебедев вернулся, а Лера пыталась убедить меня в том, что ему стоит рассказать.
— Скажи ему о том, что у него сын растет, — уверенно предлагает Лера.
— И что это изменит? — спрашиваю, действительно не понимая какой в этом смысл.
— Ты перестанешь боятся, что он у тебя его заберет и начнешь нормально жить. Заведешь аккаунт в инстаграм, познакомишься с кем-то, ты же живешь затворником.
— У меня есть Макс, — напоминаю ей о парне, но подруга лишь отмахивается и залпом осушает бокал.
— А что Макс? Он сколько раз тебе предлагал к себе переехать? А ты все отказываешь. Почему?
— Лер, давай не сейчас.
Начинаю чувствовать себя, как в следственном кабинете на допросе. Голова тут же проясняется, но от этого становится не легче, а только хуже. Вдруг накатывает все, что произошло за последние дни: Лебедев, мама со своим поторапливанием, Максим, который снова начал давить намеками, родительский комитет, в котором меня считают нищей.
— А я знаю, почему ты отказываешься, — подливает масла в огонь Лера. — Потому что все еще думаешь о своем Лебедеве.
— Лера! — одергиваю ее и забираю бутылку, замечая, что подруга изрядно опьянела. — Ты ела что-то сегодня?
— Ага, — икает она. — Мандаринку.
— Жуть какая, — комментирую и помогаю ей встать и дойти до кровати.
Едва голова Лерки касается подушки, как она засыпает, что-то пробормотав напоследок. Я выхожу в коридор и иду в другую комнату, где Даня играет с домработницей.
— Ирина, мы поедем. Я уже такси вызвала.
— Хорошо. Как там Валерия?
— Спит, — я улыбаюсь, когда она понимающе кивает.
— Идете, я дверь закрою, все уберу, не переживайте.
Ира отпускает нас домой с упакованными булочками и новой игрушкой, которую Лера специально купила для Дани, а сын ни в какую не хотел ее оставлять.
Наше такси подъезжает как раз в тот момент, когда мы выходим из подъезда. Я усаживаю Даню в автокресло, пристегиваю и сажусь рядом. Дома мы оказываемся через полчаса, выходим из авто, я расплачиваюсь, не требуя сдачи и беру сына за ручку.
Даня принимает ванну и после сказки ложится спать, а я сажусь рядом, беру телефон в руки и захожу в инстаграм, быстро прохожу регистрацию, не выставляя своих фотографий и придумывая другое имя. В поиске вбиваю имя Стаса, но не нахожу его прежней страницы. Открываю несколько аккаунтов, но все они принадлежат другим людям.
Поисковик тоже не выдает никакой полезной информации, создавая ощущение, что за последние годы о таком человеке, как Станислав Лебедев успели забыть. По крайней мере не только наши сми, но и зарубежные, потому что после неудачи я вбиваю в поисковик запрос на английском и прохожу по ссылкам. Там тоже никакой информации. Неужели за границей Стас не стал популярным? И куда подевался его аккаунт?
Корю себя за то, что позволила Лерке вывести меня на откровенный разговор и не узнала, почему он вернулся. Подруга должна была знать, потому что близко общалась с его родной сестрой, уехавшей в Штаты вместе с ним. Они поддерживали связь, Лерка часто о ней рассказывала, но я все время переводила тему, не желая слушать ничего из того, что она рассказывала об их семье.