Я бережно разжала пальцы Амальтеи, положила передатчик на стол. Затем слегка приподняла ученую девушку за плечи. Оказалось, что она весила не многим больше меня. Тогда я обернулась к Паласо и сказала:
— Отнеси ее в нашу машину.
— Да, сестра, — отчеканила охотница и перехватила у меня Амальтею.
Я принялась разглядывать разбросанную технику. Попадались лишь большие компьютеры, в которых мне было не разобраться. Проще оставить их до возвращения ученых. Наконец, я заметила отброшенный ударом ноутбук и взяла его с собой.
Покинув это помещение, я продолжала обыскивать станцию, но больше не обнаружила ничего интересного.
Вернувшись на батискаф, я застала там Паласо, сидевшую на полу перед лежащей Амальтеей и пытавшуюся сделать ей искусственное дыхание. Я чуть было не рассмеялась, но сдержалась, чтобы не обидеть ее.
— Заботливая моя, — произнесла я и протянула ей аккумулятор. — Вот держи. Помнишь, как я делала?
Она кивнула и принялась оживлять Амальтею. Я же, тем временем, заняла пилотское место и принялась задраивать люк станции. Когда мы отчалили и опустились на дно чуть в стороне, я вернулась к спасенной.
Девушка-ученая уже слабо шевелила веками. Паласо по-прежнему сидела рядом, держа клеммы в ноздрях Амальтеи. Ее зрачки уже слегка уменьшились, и вокруг них появилось что-то вроде индикатора зарядки. Сейчас там мерцал красный полукруг, постепенно стремившийся замкнуться. Значит, она получила только половину энергетического минимума.
Наконец, когда круг замкнулся, я сказала:
— Карапатан!(*)
(*) Достаточно! — тагальск.
Охотница поспешно выдернула клеммы из носа ученой и протянула аккумулятор мне. Я положила его на место, в аптечку. Этой энергии хватит, чтобы она смогла самостоятельно двигаться, а как всплывем — подзарядится на солнце.
— Амальтея, ты меня слышишь? — спросила я по-русски. Надо же было так случиться, чтобы в самой глубокой точке мирового океана случайно встретились две девочки-андроида, для которых русский язык был родным!
— Слышу, — ответила она слабым, но все же твердым голосом. — Кто ты?
Я облегченно вздохнула и произнесла:
— Я Юрате Ажуолайте, частный детектив… по необходимости. А это Паласо, из людей, ты ее знаешь…
И я кратко рассказала ей все, что произошло за последние дни.
— Что это за язык? — удивилась Паласо. — Не нихон, не тагалог, не эспаньол, не чаморро… Это что, язык богов?
— Да, это язык богов! Очень добрых и светлых богов! — сказала я с гордостью, искренне считая, что она угадала. И подумала, что если бы Марианские острова осваивали русские, а не европейцы, то сейчас чаморро были бы таким же процветающим многочисленным народом, как и мы, литовцы, или, скажем, татары, имели бы собственную богатую литературу и искусство, жили бы в благоустроенных домах, набитых электроникой и книгами, а не прятались бы от белых по джунглям.
Мы расселись по креслам и стартовали, опять на автопилоте. По дороге Амальтея рассказала нам о работе подводной лаборатории. Оказалось, что цветки имморталиса содержат в тысячу раз больше животворящего вещества, чем его стебли и листья. Цветет же имморталис только при таком давлении, как на дне впадины и только три месяца в году, поэтому им можно снабдить от силы несколько тысяч человек. Лаборатория изучала все, что связано с циклом жизни этого удивительного растения, и полгода назад напала-таки на след, нашла условия, необходимые для синтеза вещества. О своих личных заслугах, как и подобает хлопачаре, Амальтея умолчала, хотя было ясно, что они велики. Профессор отправился в Москву, чтобы довести результаты до ума при наиболее совершенном оборудовании. А девушка осталась дальше наблюдать за имморталисом в естественных условиях, и попутно заниматься ихтиологией и прочими исследованиями впадины. Открыла, например, неизвестный науке вид удильщика. Но, к сожалению, делать все это приходилось с помощью зондов — ученый папочка не догадался сделать ее скелет таким же прочным, как мой.
— Кстати, а где мои коллекции? — всполошилась она.
— Извини, было не до них, — пожала я плечами. — Скажи спасибо, что откачать тебя успели, пока станцию не затопило.
— Там течь? — воскликнула Амальтея с еще большим ужасом.
— Пока что нет, — успокоила я ее. — но кто знает, что может быть после этого обвала? Кстати, давно он случился?
Выяснилось, что катастрофа произошла около месяца назад. Амальтея решила, что началось извержение подводного вулкана. Выбраться наружу ей не позволяла собственная конструкция, и оставалось лишь посылать СОС в эфир, но связь, кажется, тоже нарушилась. Аккумуляторов хватило на пару недель. Уже должен был вернуться профессор Хэкигёку или доктор Тибо… Тем не менее, девушка не бросила своих исследований, и изучала свойства имморталиса до тех пор, пока была в сознании.
— А что, разве здесь есть вулканическая деятельность? — спросила я.
— Раньше не замечалась, — призналась она.
— Просто нет здесь никаких вулканов, — уверенно заявила я. — Тебя пытались убить, как профессора.
Она не вскрикнула, а лишь задумчиво кивнула, как подобает ученой.
— Вот, кстати, ноутбук твой я захватила, — я протянула ей прибор.
— Ура! — Амальтея так и взвилась, едва не оборвав ремень. — Здесь все мои результаты! Все, что я здесь наработала одна. Жаль, конечно, препараты и чучела там остались, но все же… Вернусь с ремонтной бригадой, и тогда… Слушай, а ведь ты теперь моя сестра, навеки, Юрате!
Вот так за один час у меня появились сразу две названных сестры. Но я вместо того, чтобы выразить бурный восторг, скромно потупилась и пробормотала:
— Ну что, ты… Ведь ты, практически, сделала открытие, которое спасет человечество. Ты такая ученая, а я, можно сказать, простаяшкольница…
— Простая, или нет, но ты меня спасла, как и мое… то есть, наше с профессором открытие, — возразила Амальтея. — Не помогла тут моя ученость.
— Ладно, — кивнула я и добавила уже на местном сленге: — Только тогда Паласо тоже твоя сестра. Мы вместе тебя спасали.
— Конечно, сестры! — откликнулась ученая, и мы все пожали друг другу руки.
Но в этот момент приборы показали, что батискаф уже входит в бухту, служившую ему тайной стоянкой.
Мы высадились на берег, и Амальтея тут же задрала голову к яркому солнцу так, что подбородок оказался на одной линии с ребрами… Мы с Паласо держали ее под руки, и благодаря этому, она смогла двинуться в путь прямо в таком виде.
Охотница надеялась вернуться в свою деревню так же тихо, как и ушла оттуда. Но едва мы вышли из-из деревьев, как окружающий мир обратился в кошмарный сон.
Глава 6
Глава 6
Кладбище самолетов
На том самом месте, где еще совсем недавно располагалась живописная туземная деревня, как будто разверзлась черная дыра. Недавно покрывавшая землю яркая трава, была выжжена. Селения, как будто никогда и не было, лишь кое-где дымились остатки хижин. Тут и там валялись обожженные трупы людей и животных. И фоном этой картины разрушения служил неумолкающий гул растерянных голосов, женских воплей, детского плача.
Паласо тут же кинулась в эту сумятицу, мы с Амальтеей — за ней. Вскоре мы оказались там, где, по- видимому, стояла ее родная хижина. Охотница упала на колени и стала тормошить тела двоих стариков, и молодого парня. Последнего я узнала — это был Тумугон. Но для меня было очевидно, что тут уже ничего не сделаешь. Значит, девушка осталась одна на свете. Но она не плакала, ее лицо выражало лишь холодную ярость — видимо, в ее роду были самураи.
И тут меня обожгло — а где же мой Вобейда? Я принялась звать его, но в этом шуме, конечно, было ничего не разобрать.
Я кинулась осматривать остатки деревни, расспрашивать оставшихся в живых, но им было не до того. Кажется, они даже злились на меня — ведь это после моего появления случилась непоправимая беда.
Кстати, а что именно здесь случилось? Я почему-то была уверена, что это вовсе не случайный пожар и не война с соседней деревней, тем более, что та была довольно далеко. Конечно же, эту деревню атаковали все те же неизвестные убийцы. Неужели действительно я привела их на хвосте? Нет, конечно же. Все дело в том, что жители деревни знали об имморталисе. И, тем более, враги уже давно напали на подводную станцию. Но что же конкретно случилось?