— Прекрасно, — усмехнулась я. — Но что же вы будете делать, когда прочтете все книги и просмотрите все фильмы? Что будете делать, когда изучите абсолютно всё искусство?
— Его в мире очень много, — возразил он.
— Но ведь у нас впереди вечность, не забывай! — воскликнула я. — Рано или поздно, незнакомые книги и фильмы закончатся. Перечитывать что-то для нас не имеет смысла — мы же ничего не забываем. Кто же создаст новые книги и фильмы, новые картины и скульптуры? Ведь мы этого не умеем. Вспомни, сколько появилось произведений искусства за нашу эпоху? Только памятники по фотографиям, опять же, сделанным людьми, больше ничего. Ни единой строчки, ни единого кадра!
Дон Карлос глядел на меня потрясенно. Кажется, эта мысль никогда не приходила ему в голову. А я решила окончательно добить его:
— Кстати, вспомните о том, что мой папа писатель. И уж он-то не остановится никогда. Представляете, сколько всего может создать он один, не говоря уж о всех остальных?
— Да, — произнес Дон Карлос после некоторого раздумья. — Ваша правда. Нам не нужна вечность без творческих людей. И вы ждете своего папу, вы любите его так же крепко, как я любил своих родителей. Что ж, я помогу вам. И, кстати, освобождаю вас от данного слова. Вы можете уничтожать, кого хотите.
— Спасибо, старина! — воскликнула я и, вскочив, протянула ему свою руку, как всегда по-мальчишески порывисто.
— Учтите, я по-прежнему против пробуждения дикого скопища пьяниц, — заметил Дон Карлос. — Но ради того, чтобы искусство продолжало развиваться, придется с этим смириться.
А я подумала про себя, что Красота все-таки спасла мир. Ой, только не подумайте, что я себя имею ввиду. Я вовсе не считаю себя красивой, хотя, в папиных глазах, может быть… Нет, я говорю именно о той самой Высшей Красоте Вселенной, к которой апеллировал Дон Карлос. Конечно, сейчас она спасла мир еще не окончательно — неизвестно, как теперь будут себя вести люди, возможно, несмотря на перемены, на отсутствие причин для страха и недовольства, многое в их характере останется прежним, а значит, мир снова будет нуждаться в спасении. И все-таки, сейчас он был близок к гибели, как никогда, и спасла его именно Красота, точнее, даже ее предчувствие, надежда на будущее искусство. Одно лишь оно делает человека человеком. И остается надеяться, что может быть, со временем, сделает таковыми всех.
— Что ж, следует выпить за наш союз, — произнес Дон Карлос и снова налил и пригубил своего "вина". — Ваше здоровье, фрейлейн Юрате!
Я молча отсалютовала ему шпагой и, когда он поставил бокал на столик, спросила:
— У вас есть какие-то конкретные соображения?
— Разумеется, — кивнул он, и когда я снова опустилась в кресло, спросил:
— Скажите, Юрате, вы ничему не удивились, оказавшись на этой планете? Вам не показалось, что здесь не совсем те условия, о каких сказано в книгах?
— Н-нет, — протянула я задумчиво. — Амальтея, может, и заметила, а у меня познания в астрономии чисто любительские.
— Так вот, — пояснил Дон Карлос. — Атмосфера Эриды — штука изменчивая. То она есть, то нет. Когда планета сильно удаляется от Солнца, здешняя атмосфера замерзает, превращается в тонкий ледяной слой. А когда Эрида находится в перигелии, то есть, в ближайшей к Солнцу точке своей орбиты, атмосфера снова возникает. И тога даже цвет планеты меняется с серого на красноватый. В естественных условиях это должно было произойти через сто с лишним лет. При этом обычно температура на поверхности планеты составляет –253 градуса по Цельсию, что всего на двадцать градусов выше абсолютного нуля. Стандартные доспелые роботы не предназначены для работы при такой температуре. И мы подсчитали, что самым дешевым способом решить эту проблему будет некоторое нагревание планеты и преждевременное оттаивание атмосферы. Таким образом, если атмосферу вновь заморозить, большинство роботов выйдет из строя. Останутся совсем немногие, например, ваш покорный слуга.
— Я, вроде бы, тоже должна выдержать, — откликнулась я. — И Амальтея должна — она ведь бывала здесь раньше, когда ни о каком нагревании и речи не было.
И теперь мне стало ясно, что удивило мою долговязую сестренку, когда мы приближались к Эриде. Она просто не узнала планету!
— Значит, вы можете провести меня туда, где находится нагреватель? — спросила я. — И мы его вместе отключим?
— Все не так, просто, — покачал головой Дон Карлос. — Строить какой-нибудь нагревательный реактор оказалось тоже дороговато. Поэтому мы с помощью направленных взрывов пробудили тепло в недрах планеты. Так что, отключать попросту нечего.
— Значит, — произнесла я, задумчиво, — значит… нужно использовать морозные ракеты!
— Именно так, фрейлейн Юрате! — воскликнул Дон Карлос. — К счастью, одна из их пусковых площадок находится на Эриде, и мы вместе отправимся туда. А пока что, мне нужно вас приодеть. Я уже видел, что маскарад вам удается прекрасно. Встаньте за дверью и приготовьте шпагу.
Как только я выполнила его просьбу, он поднял трубку стоявшего на столике причудливого телефона Викторианской эпохи и произнес:
— Лейтенант Амабо? Зайдите срочно ко мне!
Через пару минут дверь распахнулась, и в комнату зашел невысокий доспелый в офицерской форме. Он сразу же вытянулся по струнке перед Доном Карлосом, отдавая честь, а тот незаметно кивнул мне, мол, давай!
Я взмахнула шпагой, и голова лейтенанта покатилась по стилизованному под старину паркету. Я быстро захлопнула дверь, и только после этого заметила, что поверженный робот был чернокожим. Я как-то раньше не встречала подобных экземпляров и не догадывалась об их существовании. Ну а что же, видимо, в определенных странах нужна именно такая модель.
— Браво, браво, tapfer Jungfrau! — мой новый друг даже прихлопнул в ладоши и, снимая одежду с убитого, пояснил: — Я специально вызвал именно этого хама, поскольку он был ненамного выше вас, и цвет его кожи легко подделать.
Пока я натягивала на себя форму, Дон Карлос достал из шкафчика баночку с какой-то темной жидкостью и принялся мазать моё лицо и ладони. Завершив работу, он критически осмотрел меня, затем прикрыл мои светлые волосы лейтенантской кепкой.
— Ну вот, — теперь мы готовы к вылазке.
И стоило только ему взяться за дверную ручку, как янтарный огонь фальшивого камина на секунду вспыхнул ярче, и тут же погас. Погасли и все огни в коридоре.
А дальше я предоставляю слово моей долговязой сестренке:
Глава 10
Глава 10
Рассказ Амальтеи
Я не умею толком рассказывать истории, ведь мой папа ученый, а не писатель. И мы с ним оба писали только научные доклады. Ну, ладно, если что, Юрка поправит.
Итак, когда враги догадались, что Юрка способна испытывать боль, ее повели куда-то внутрь штаба.
Один из офицеров вынул саблю и ее кончиком приподнял мой подбородок. Я совершенно не боялась. Не для того они взяли меня живой, чтобы обезглавить. Да и вообще я не боюсь смерти, вот только бы удалось папу вернуть к жизни.
Острие сабли все сильнее упиралось мне в подбородок, и будь я человеком, давно бы выступила кровь. Наконец, ко мне приблизился главарь в расшитом золотом мундире и фуражке. Он пристально вгляделся в мое лицо и закатил глаза — кажется, подключился к какой-то сети. Не к интернету, конечно, но видимо, они успели соорудить на Эриде местную сеть. Наконец, его взгляд снова стал осмысленным, и он торжествующе произнес:
— Ну так я и знал! Амальтея Алёшина, собственной персоной. Я сразу тебя узнал, но сомневался. Что же, ты сыграешь особую роль в нашем плане.
И, обернувшись к сержантам, приказал:
— В мой бункер ее!
Двое подхватили меня под руки и повели куда-то вправо от центрального штаба. Вскоре я увидела неприметный холмик, в котором при ближайшем рассмотрении обнаружился люк. Конвойные втолкнули меня туда. После этого пришлось спускаться по узкой и очень отвесной лестнице. Затем потянулся небольшой коридор, освещенный тусклыми лампочками. Наконец, меня провели в какой-то кабинет. Через минуту туда зашел и главарь и приказал усадить меня в кресло перед монитором. Само собой, он предложил мне добровольно изложить цели нашего проникновения на Эриду и прочее.