- Молодой человек, извините, а вы что, будете криминалом заниматься?
- Нет, что вы, - беспечно ответил Тараскин. - Так, просто, город на уши поставим.
Глава 4 (пятая неделя)
Политическая педофилия ("шестнадцать им есть?"). Ненормированная рабочая ночь. С почтением и любовью к УПК. Возвращение Валенсы. "Это еще не мандраж". Десять тысяч за рыбалку. Крокодил и стая белок. "Или работать на Савушкина, или в бандиты". Первое интервью. "Заплакал через месяц". Ребенок и завод: "Человек должен видеть, как течет металл". Облом для сержанта. Принцесса и художник-шпион. Дурная карма или астральная неразбериха?
Со спецвыпуском все оказалось хуже некуда (как уверил Толик) - обычная ситуация. Сначала Куклинс раскритиковал всю концепцию, особенно же уже написанный манифест и поругался с Толиком до мата. Гречин примирил их и тут же набросал идеологию на четыре варианта манифеста, которые оказалось невозможно написать. Окончательно примирил всех Котелков, разложив за две минуты, в чем не права каждая из сторон. Гречин занялся йогой, Куклинс пошел пить чай с конфетами, а Толик, матерясь, сел за компьютер.
У Олега были свои сложности. Историю счастливого работяги он написал между утренним кофе и завтраком, зато с интервью пришлось побегать. Савушкин оказался неуловим. Он назначал интервью между десятью и двенадцатью (шестнадцатью и восемнадцать, или просто, "после обеда") после чего просто пробегал мимо Олега. Секретарша, которую Олег успел полюбить и возненавидеть, объяснила ему: если бы он назначил на определенный час, то принял бы непременно. А сейчас у него и правда нет времени.
Светлое пятно - внезапно нашелся рисовальщик. Баринов, однажды заглянувший в Пансионат, что-то обсудить с Котелковым и Тараскином, задержался на чашку чая. Конечно, не чая, а собственного пива, которого он презентовал ящик (Толик ухитрился перетаскать почти треть в писательскую комнату). Нечаянно погрузившись в производственные разговоры, он сказал:
- Чего, карикатурист нужен? Есть у меня такой на примете. Учится в одном классе с моей Юлькой. Как и все в нее влюблен, и достал всех друзей-соперников своими рисунками, они его чуть не убили. С учителями воюет: кто двойку Юльке поставит, уже через час шарж, совсем не дружеский, и на дверь учительской, га-га-га. Он отличник круглый, иначе бы давно исключили. Хотите, Юлька его сюда привезет. И вообще, может вы для агитации задействуете всех ее приятелей? Маются от безделья, лицеисты хреновы, а вы им хоть какие деньги за работу заплатите.
- Шестнадцать им есть? - спросил Куклинс. - Чтобы мы не пошли по статье "политическая педофилия"?
- Есть. В одиннадцатый класс все перешли.
- Хорошо. Агитаторы пусть обращаются в районные штабы, лучше всего в Центральный, а насчет рисовальщика - это договаривайтесь с писателями.
Тут появился как всегда свежий и довольный Котелков, со слегка заросшим Тараскином. Они цапнули из ящика по паре бутылок и направились в переговорную комнату. Дверь еще не закрылась, как Баринов уже пробасил: "Какие проблемы? Все подпишутся".
* * *
Спортивный бар на улице Свердлова открылся восемь лет назад, и за это время его вывеска менялась трижды. Поначалу он назывался "Марадона", потом "Платини", а сейчас - "Риналдо". Фанаты футбола (а в какой городе их нет, не путайте только с "мясом" или "конями") запоминали каждое новое название. Прочие же продвинутые жители Ирхайска, для простоты звали заведение "Спортбаром" и любили не только за гигантский телеэкран, но и за пивную разносортицу.
Сейчас был день, поэтому любители пока еще не добрались до "Спортбара". В углу, под огромным надувным футбольным мячом, сидел Тараскин и уплетал яичницу, прихлебывая пиво и поглядывая на часы. Ожидания оправдались; открылась дверь, дзинькнул колокольчик, обожаемый хозяевами всех заведений Ирхайска. Не опуская пивную кружку, Тараскин чуть приподнял кепку, натянутую, естественно, козырьком назад и опять принялся отделять желток от белка. Спортбар держал марку: официант оказался рядом еще до того, как посетитель сел рядом с Тараскином.
- Еще кружечку "Вьюги", сказала Тараскин и лишь после этого поздоровался с вошедшим. - Привет, Степа. Хорошее пиво у вас. Особенно эта "Вьюга". Жаль, его в Нижнем не купить.
Степа согласился с выбором Тараскина.
- Говорят, хочешь поработать? - сказал Тараскин. - Со сдельной оплатой и ненормированным рабочим днем. Заранее предупреждаю - будет и ненормированная рабочая ночь.
- Хочу, - ответил Степа. - Но только чтоб не наркота и не на чеченов. Все остальное рассматривается.
- Вот и хорошо. Официант! Будь добр, пиво еще и включи телевизор. Сейчас же по "Евроспорту" британский чемпионат.
Телевизор был включен, после чего Тараскин сам отрегулировал громкость.
- Поначалу, дело будет совсем простое. Нужно набрать пятьдесят человек, чтобы они за два дня собрали бы три тысячи сто подписей, за одного кандидата. А потом, еще столько же. Но, уже можно за четыре дня.
- Пятьдесят? Многовато. Человек двадцать обеспечу без проблем. Будет и больше, но не обещаю.
- Так и думал. Двадцать тоже хорошо. Тебе надо из них выбрать бригадиров - один на десяток. Чтобы отмашку на работу люди получали через них.
- Зачем?
-Чтобы если этих ребят кто-нибудь возьмет в оборот, пусть называют бригадиров. Чем длинней будет цепочка, тем лучше. Но, если всю работу делать быстро, и по моим инструкциям, никто взят не будет. Разумеется, если кого-то взяли, и он проболтался, то ни копейки не получит. Работа исключительно по закону, с почтением и любовью к УПК.
- А за кого собираем?
Тараскин с интересом взглянул на экран, цокнув языком оценил очередную атаку "Ливерпуля", после чего взглянул на Степу.
- За очень хорошего человека. Но очень скромного. Вот когда ты отстроишь свои бригады и скажешь мне "готово", тогда сразу узнаешь фамилию. Да, вот еще что. Подозреваю, кто-то из твоих ребят не захочет подписаться на дело, в котором можно в оборот попасть. Если это ребята не совсем дебилы, сразу переводи их в отдельную бригаду, которая будет собирать за того мужика, на которого положено четыре дня. Вот это вариант безопасный, тут уже никто не загребет. Но, сам понимаешь, за такую непыльную работу и денег будет полагаться чуть меньше.