Семейный разговор начался, когда ключ сделал два поворота из трех, благо квартирка позволяла. Впрочем, разговором его могла считать только жена; при честном подходе он являлся монологом. Ксюше понадобились три минуты, чтобы высказать все, накопившееся за долгий дождливый и одинокий вечер. Когда по законам диалога, слово должна была получить противная сторона, жена зевнула, возвращаясь в прежнее сонное состояние - Олег вполне верил, что она и вправду уже спала через две минуты.
Все же требовалась тактичность: Олег ходил на цыпочках по темному коридору, мужественно натыкаясь на что-то незащищенной ногой. Потом он добрался до кухни (на плите ничего нет), сделал ревизию холодильнику (тоже ничего интересного). На кухонном столе лежала демонстративно раскрытая "Французская кухня". Рецепт "Говядина по- Эльзаски" был отмечен фломастером, что означала: пришел бы часа на три раньше, порадовала бы тебя новым блюдом. Олег не стал играться в мелкую детективность, изучая рецепт и рассуждая, успела бы Ксюша в действительности приготовить эту говядину с десятью ингредиентами, явись он в привычное время. Вместо этого он еще раз открыл холодильник, возмущенно плеснул себе треть стакана водки и разнокалиберно содрогался, пока пальцы выковыривали из маленькой баночки маринованные корнишончики. Раздеваясь и распределяя одежду по комнате, он уверял себя, что принял водку не мстя жене за кухонную провокацию, но исключительно как снотворное.
Снотворное оказалось с гадким побочным эффектом. Башка безбожно болела, однако все домашние головные снадобья были в ведении жены. Самостоятельные поиски проводить не хотелось: Ксюшина работа сегодня не нуждалась в ее присутствии. Значит - предстояло неизбежное продолжение вчерашнего разговора.
Олег наконец-то вылез из ванной. В коридоре наткнулся на Фокса. Кот нагло посмотрел на него - перешагнешь. "Из кота того сделали шапку", - со злостью сказал Олег. Ни есенинская строчка, ни нога, якобы занесенная для удара, на тварь не подействовали, пришлось перешагнуть.
- А из жены - скальп, - донеслось из гостиной. - Потом отнесли к таксидермисту, он изготовил чучело, поставил посередине квартиры и никто больше мужу ни слова не сказал.
Такой оборот порадовал Олега: возникла надежда отшутиться и получить необходимый анальгетик без воркотни.
- Мы идем к таксидермисту, мы идем к таксидермисту, ай люли, ай люли, мы идем к такси... - натужно спел Олег, хватая и поднимая Ксюшу. На третьем атлетическом подходе, жена ловко вырвалась из мужниных рук и свалилась на кровать. Что-то пластмассово хрустнуло и Олег понял: ничего не закончилось, все только начинается.
Последующие полчаса каждый занимался своим делом: Ксюша пыталась определить - существует ли альтернатива раздавленной насадки для фена, а Олег ожесточенно перерывал шкаф в поисках пенталгина, из принципа не обращаясь к жене. К сожалению, кроме этой, сугубо индивидуальной деятельности, оба занимались разговором. Как и полагается по жанру, обзор событий двух последних минут с легкостью перешел на обзор двух последних лет.
К тому времени, когда голова Олега начала проходить, попутно же выяснилось, что фен трудоспособен (несмотря на утрату), разговор окончательно зашел в тупик.
- Знаешь, дорогуша, если я задержался на работе, значит - нужно.
- Знаешь, дорогой, я не в претензии, что ты столько зарабатываешь. Знаешь, дорогой, я не в претензии, сколько ты времени проводишь на работе. Претензия одна - нельзя столько времени там сидеть за такие деньги. А что касается моей обуви...
- Знаешь, дорогуша, ты отлично понимала за кого выходишь замуж...
- Знаешь, дорогой, я не могла представить, что ты будешь приходить в полночь (как врет!) и хлестать водку на кухне (замеряла?). А что касается моей обуви...
Играя добросовестную домохозяйку, Ксения во время разговора то и дело хватала пыльную тряпку и проводила по полированным поверхностям. Олег тоже нашел дело: он каждые пять минут набирал номер Тольки. "Одолжу сотняжку, куплю на все туфли и обуйся-подавись!". Неожиданно телефон ответил. Голос Уздечкина был хриплым и натужным.
- Олег? Привет. Встретиться? Всегда рад. Давай на "Московской", там где выход ближе к аэропорту.
- А что касается моей обуви..., - слова жены донеслись из гостиной.
- Отлично, значит летим вместе, - отчетливо сказал Олег, убедившись, что в трубке - короткие гудки. Супруга легко заглотила провокацию.
- А что каса... это ты куда летишь?
- Это я кому говорил: не прекратишь, брошу все и уеду в Ирхай, еще более рельефно отчеканил Олег. Огорошенная незнакомым географизмом, жена замолчала. Она открыла рот лишь когда Олег, сунув ноги в штиблеты и накинувший куртку на плечи, уже ворочал замок.
От двери до лифта было два шага, а кабина оказалась на этаже. Она заскрежетала вниз и Олег сунул руку в карман, пытаясь определить - хватит ли мелочи на маршрутку.
* * *
- Губернатор любит Назаренко и есть за что - если придется идти на третий срок, как, кстати и мэру, то в Ирхайске губер получит столько голосов, сколько нужно. Избирком, уже говорил, шелковый.
- Если так, почти гиблое дело, - ответил Котелков.
- Не совсем гиблое. Недавно этот деятель серьезно подставил губера. Батька поссорился с местным природоохранным ведомством - хотел построить коттеджи на территории федерального заповедника - тот примыкает к городу. Когда природоохрана уперлась, велел вырыть перед зданием траншею, вырубил свет, воду, канализацию. Дошло до окружного полпреда и тот на селекторной тусовке в масштабах округа намылил шею губернатору. Теперь губер - в обиде, а Ирхайск - под особым контролем полпреда. Конечно, такой контроль недорого стоит, но абсолютного беспредела на выборах не будет.
- Как милиция.
- Нейтральна. Верней сказать, равновесие. С начальником ГУВД батька на ножах, даже не столько по интересам, сколько по принципу двух пернатых в одной берлоге. Тот Богданенко, тот - Назаренко. Словом, поссорились, как Ван Ваныч с Ван Никифорычем. Но в двух городских районах из четырех райотделы прикормлены мэром. Плюс, вся частная охрана в городе под ним. Плюс, раз уже дошли до ментовской темы, на него работает главная местная группировка, "Катки", по социальному происхождению шпана с завода.