Истерический смех продолжался минут пять. Никто не заметил, как открылась дверь, и на пороге появился Савушкин. Как и во время прошлого визита, в правой руке у него был пакет с фруктами, а в левой - бутылка коньяка.
- Вот, заехал на прощальный ужин.
Савушкин, не меньше Олега удивился реакции на свои слова. Все повалились опять.
Первым пришел в себя Владимир Галактионович. Он, откашлявшись подошел к Савушкину и сказал:
- Извини, Ваня. Просто, люди много работали и мало спали. Вот и смеемся непроизвольно.
- А чего извиняться? Я же пошутил, - сказал Савушкин. - Миша, это к тебе тоже относится. Я... Я пошутил, извини. А коньяку принес мало, потому, что надо дальше работать. Это так, для тонуса.
- Кстати, - сказала Елкова, - телевизор включите, кто поближе. Сегодня же дебаты. Батька с нашим Дикиным.
Телевизор включили.
"- Слушай, ты, что, вообще не можешь без демагогии?
-Так я же, Петрович, записной демагог, ты же мне это уже лет десять повторяешь. Знаешь, что я хочу сделать? Я хочу извиниться за демагогию?
Батька пристально глядел на Валенсу, как удав на другого удава, неожиданно выскочившего из-за кустов. Конечно, в этом взгляде нашлось места и досаде, и гневу, но все же больше всего в нем было злобного удивления: что же мне с ним делать? Назад ползти не позволяет гордость, вперед ползти не позволяет противник, а проглотить - не проглотишь.
- Ты не смотри на меня, как Маяковский на фининспектора, я не перед тобой хочу извиниться, а перед твоим бывшим начальником - Леонидом Санычем. Для молодняка, который сейчас нас смотрит: Леонид Александрович Баширов прежде был директором генеральным, а наш Петрович у него в замах сидел. Кто бы думал, что Петрович сможет заводом управлять.
- Слушай ты...
- Погоди, Петрович, потом наругаешься, дай мне сначала перед народом извиниться. Ты же меня долго на экран не пускал, а мне стыдно. Вот, смотрите, мой независимый листок: "Искра свободы". Сам в 89-м году ее набирал на машинке, сам распространял, сейчас возьму, почитаю - стыдоба берет.
Дикин надел очки, которые не шли его лицу до безобразия, развернул пожелтевший листок, начал читать
"Из шестисот рабочих первого сборочного цеха за прошлый год только четверо тружеников получили путевки во всесоюзные здравницы Крыма и Кавказа. Во втором сборочном цехе таких счастливцев было только двое из пятисот. Из трехсот шестидесяти работников кислотного цеха - производства вредного для здоровья, поправить его смогли только... двое счастливцев. В то же время Леонид Баширов успел побывать в Крыму, в Болгарии, а также две недели набирался опыта в братской Чехословакии".
- Да, помню, бегал ты по заводу с этими сортирными листками.
- Бегал, - согласился Валенса. - Сейчас хочу извиниться перед родней покойного Леонида Александровича, за то что называл такое поведение верхом цинизма. Простите меня, Леонид Александрович, земля вам пухом. А вот ты, Петрович, ответь на два вопроса: где ты побывал только в прошлом году, кроме Кипра, Праги, Антальи, Парижа и Кении. И сколько работяг в прошлом году побывало в Крыму или еще на каком курорте.
- Вранье!
- Вранье? - искренне расхохотался Валенса. - Тогда, Петрович закрой свою лживую газетенку "Красный каток", а не швыряй ее по городу повышенным тиражом. Разве не она писала, про то, как тебе понравилась Прага, а как в Париже ты не нашел сортир, это как там, в центре Помпиду? А в краеведческом музее, кроме лосей и кабанов, висит еще голова антилопы-гну и рядом написано: животное водится в Кении, личный дар музею от Юрия Назаренко. Или может, Петрович, у нас в городе еще один Назаренко есть, который в Кении антилоп стреляет? Познакомь, наверно классный мужик.
Ведущая. Александр Дикин, вам замечание. Юрий Петрович, ваш вопрос.
- Счас... Сейчас спрошу. Скажи Дикин, откуда у тебя деньги на твою газету?"
- Грамотный вопрос, - заметил Капитан. - Сейчас проверим, Егорыч, как ты его накачивал.
- Откуда денежки? - повторил вопрос Валенса. - Так ты же сам на него ответил. Ну не ты, твой холуй, который пишет статьи для "Красного катка". (Ведущая. Дикин, вам замечание.) Так и было сказано, в прошлом номере: "Последние годы Дикин существовал и пьянствовал на деньги, украденные в так называемом независимом рабочем профсоюзе". Так ты моих соседей спроси, они подтвердят я не пил, а существовал на свой заработок. Так что, денежки, которые, я по словам твоей газетки якобы украл, были сохранены, для избирательной кампании.
- А если проверить?
- Согласен! - радостно крикнул Дикин. - Согласен. Но, чтобы все было честно и поровну, давай и тебя проверим. Завтра приходи ко мне в штаб, только лично, без бандитов, проверяй бухгалтерию, записывай. А потом я к тебе в гости приду. Сначала на твою старую квартиру, что на улице Ленина, сделаю ревизию всему имуществу. Потом посмотрим виллу с подземным гаражом, что в Овражках. Потом охотничий домик, что на Лосином ручье. Потом, если мне добрые люди на билет соберут, слетаем на Кипр, там тоже у тебя домишко есть, или спорить будешь? Ну а дальше посчитаем всю твою директорскую и мэрскую зарплату, сложим и ты ответишь - откуда у тебя на всю эту недвижимость хватило?
- Слушай, ты же червяк недодавленный...
- А, так это значит ты меня в прошлом году тогда ночью хотел "Волгой" сбить? Спасибо, что признался.
- Ты... Ты, вообще бомж, ты зачем на меня пошел? Да я тебя!
Ведущая. Юрий Петрович, пожалуйста, задайте вопрос.
- Отстань! Да я тебя...!
- Петрович, ты вот все грозишься и грозишься, ну так сделай чего-нибудь. Я с тобой драться не хочу, так давай хотя армрестлингом займемся.
- Чего?
- Армрестлинг - это борьба на руках. Локоть в стол и кто раньше руку прижмет или заставить от стола поднять.
- Я сюда пришел не разной... дурью маяться.
- Петрович, - укоризненно сказал Валенса, наливая минералку в стакан, а потом, видимо по рассеянности, в другой. - Какой-то ты сегодня на себя не похожий. Сколько раз говорил - кто против меня? Всех задавлю! Боксом занимаешься, гири жмешь - если твоей газете верить, с прошлого года стал дзюдо баловаться. А тут всего лишь руками помериться. Возраст у нас почти один, оба мы здоровые мужики, давай. Или слабо? Или при... приписался?