Любопытно, кто она такая?
Свой интерес я поспешила удовлетворить сразу, как только за нами закрылись двери. Надо же знать, с кем имеешь дело.
— Наланта, ты не познакомишь меня со своей спутницей?
— Конечно, — спохватилась девушка. То ли от волнения, то ли от осознания собственной оплошности на ее щеках вспыхнул легкий румянец. — Кателлина, разреши тебе представить: сирра Энальда Борг, моя воспитательница…
— Приставленная к сестре советника именным указом Повелителя, — перебив, веско припечатала вышеупомянутая сирра, сурово взирая на меня сверху вниз.
В отсутствие Саварда к мадам вернулась былая заносчивость. Вместе с неодобрительным взглядом, презрительно вздернутым подбородком и непомерно раздутым чувством собственного достоинства.
Ссориться не хотелось да и не стоило. Но я чувствовала: с этой фрекен Бок мне еще придется столкнуться, значит, поставить себя необходимо сразу. Первое впечатление, как известно, самое важное.
— Приятно познакомиться, — пропела, одаривая дуэнью фальшивой улыбкой, — сирра Кателлина Крэаз, наида советника, одобренная лично Повелителем.
Это, конечно, было преувеличением, но не побежит ведь Энальда сейчас выяснять, правду я говорю или нет.
— Вы общались с императором?
Кажется, мне удалось удивить персональную домомучительницу Наланты. Она даже на миг забыла о своей роли «очень значимой персоны». С лица сползла привычная напыщенная маска, обнажив искренние чувства и жадное, острое любопытство заядлой сплетницы.
Усмехнулась чуть заметно, уголками губ, и молча потупилась. Мол, и рада бы ответить, но сами понимаете…
Сирра поняла и прониклась. По крайней мере в нашу беседу она больше не вмешивалась. Величественно восседала в кресле напротив, сверлила взыскующим взором ни в чем не повинную вазу на столике у окна и, делая вид, что разговор ее ни капли не занимает, старательно прислушивалась.
Судя по всему, сестра советника жила в такой же золотой клетке, что и его наида. Нет, пожалуй, даже в более тесной. Чем еще объяснить неподдельный интерес Наланты ко всему, что я рассказывала? Девушка расспрашивала об Эрто Аэрэ, о Хардаисе, о полете на къоре. Лицо ее раскраснелось, глаза блестели, губы подрагивали в улыбке. Мы болтали, пили сок, лакомились великолепным фруктовым десертом, поданным служанкой…
А потом дверь резко распахнулась, и мое хорошее настроение резко улетучилось. Достаточно было бросить один только взгляд на непроницаемо-мрачное лицо застывшего на пороге Саварда, чтобы сообразить — все плохо. Поняли это и Наланта с Энальдой. А может, их просто впечатлил вид Крэаза: сурово сжатые губы, блеск почерневших глаз, буквально исходившие от мужчины волны ярости. Сирра Борг вздрогнула и отшатнулась испуганно. Сестра, наоборот, качнулась вперед, но потом замерла, взглянула сочувственно и потупилась.
— Я хотел бы поговорить со своей наидой.
Сиятельный прошел к окну и остановился там, заложив руки за спину. Повернулся он только тогда, когда за дамами закрылась входная дверь.
— Мне не удалось уговорить Повелителя отменить озвученное им решение. — Уголок губ Саварда чуть заметно дернулся. — Он воспользовался старым правилом, которое обязывает высокородного обеспечить всех своих женщин соответствующими их положению апартаментами. Полностью подготовленными для проживания. Если саэр сам не справляется, условия для проживания высокородной сирры должны создать его родственники. — Мужчина помолчал и нехотя добавил: — Формально Раиэсс приходится мне пусть и дальним, но родственником. К тому же единственным.
— Но император ведь знал, что покои наиды в столичном доме еще не готовы. Зачем он настаивал на нашем немедленном прибытии?
Натолкнулась на невеселую усмешку Саварда и поняла, что задала глупый вопрос. Затем и настаивал.
— Я не отдам тебя, — голос сиятельного звучал хрипло, — это опасно. Мы немедленно возвращаемся назад, в поместье, где у моей наиды есть собственные покои. Он не посмеет забрать тебя оттуда. Это будет слишком даже для Айара.
Не посмеет, это точно. Особенно если Савард станет сопротивляться. А значит, конфликт неизбежен. Между императором и советником. Между опекуном и его воспитанником. Между двумя гордыми, самолюбивыми мужчинами, связанными в одно целое нерушимыми магическими узами. Только вот кому от этого будет польза?