Пытаюсь ударить правой рукой — левая не шевелится — и ящер рычит мне в лицо, а потом опускается к шее, и перед глазами все взрывается от боли.
Сквозь вспышки красного и белого я вижу, как искаженная морда вдруг отдаляется от меня… как она поднимается все выше и выше… в ушах звенит, гудит и лопается, горячо и мокро вокруг плеча, а все тело содрогается и бьется… я смотрю на голову ящера и вижу, как она отделяется от тела.
Больше я не вижу ничего — океан боли обрушивается на меня одной чудовищной волной и мгновенно утягивает в черную бездну.
1-8
— То есть вы утверждаете, что работник станции напал на вас с пациенткой № 214, когда вы находились на обзорной площадке?
— Именно так.
— Почему вы были на обзорной площадке, а не в медицинском отсеке?
— У нас закончились процедуры, и мы решили прогуляться.
— Предупредили ли вы сотрудников медицинского блока о том, куда направляетесь?
— Нет… а разве должны были?..
Мой вопрос игнорируется.
— То есть вы покинули медицинский блок вдвоем с пациенткой № 214, никого не поставив в известность, и отправились самостоятельно гулять по станции, я правильно вас понимаю?
Я раздраженно дергаюсь, шею тут же простреливает болью. Зараза… вроде все верно говорит, а выставляется так, будто мы сами виноваты в нападении. Серенький маленький мужичок фиксирует все мои показания в своем планшете одной рукой, второй делает пометки в другом, третьей набирает сообщение в коммуникаторе, четвертая же смирно лежит на коленях. Трудно управляться четырьмя руками, наверное… хотя когда у тебя для этого целых две головы, вторая растет из первой как опухоль, то может быть и не очень сложно.
— Опишите поведение сотрудника станции, — между тем продолжает допрос двухголовый.
— Он… — по телу проскальзывает озноб, — стал на четвереньки, поднял хвост над головой, начал им трещать…
— И вы сочли это поведение угрожающим?
— Ну да…
— Почему?
— … — я в ступоре, смотрю на него и не понимаю: надо мной издеваются, что ли?
Мужичок сверлит меня глазами и ждет ответа.
— Я испугалась. На моей планете так ведут себя агрессивные животные.
— Значит, вы решили, что рорук, представитель иной расы разумных, ведет себя агрессивно, опираясь на собственный опыт взаимодействия с неразумными видами вашей родной планеты?
Он точно издевается, сука двухголовая.
— Еще и потому, что в прошлый раз аналогичное поведение его… сородича… напугало моего куратора. Из чего я сделала вывод, что в таком состоянии рорук представляет угрозу.
Съел?
Двухголовый молчит, что-то недовольно клацая в планшете. Но, к сожалению, недолго.
— Чем по-вашему было вызвано такое поведение?
— Я-то откуда знаю?
— Возможно вы или пациентка № 214, — белые глаза щурятся, а голос неуловимо, но меняется, — как-то спровоцировали рорука на агрессию? Громко смеялись или говорили, привлекали внимание к себе?..
Что?..
Он что… правда думает… что я или тем более Сершель… В груди растекается ядовитая, жаркая и жгучая, злая и обидная беспомощность. Это ведь я жертва. На меня напали. Почему мне нужно оправдывать напавшего и ранившего меня урода?..
— Пациентка № 248, пожалуйста, отвечайте на поставленный вопрос.
Я хочу ему ответить — и не только ответить — когда дверь в палату с лязгом отъезжает в сторону, и в ней сразу становится мало места.
В прошлый раз я плохо его рассмотрела — в этот раз получается лучше. Бурая кожа, подчеркнутая белой формой, голые предплечья, укрытые бинтами… темно-красные глаза с розоватыми белками, черный ежик явно очень жестких волос… Он до чудовищного похож на человека, отличаясь только размерами и цветом. Действительно очень высокий и широкий, тем не менее грузным капитан не выглядит, движется легко. В животе сжимается что-то, краска бросает в лицо — не сиди я на постели, точно бы задрожали колени.
Потому что я помню, кто голыми руками оторвал ящеру голову.
При виде капитана маленький серый мужичок становится словно бы еще меньше, весь скукоживается, что-то бормочет и машет всеми четырьмя руками. Капитан не слушает его болтовню, а просто берет за шкирку и бесцеремонно вышвыривает за дверь.
— На ваши вопросы ответит её куратор. Вон из медицинского блока.
От низкого рокота у меня на затылке шевелятся волосы, озноб скачет по внутренностям. Капитан стоит ко мне спиной, заслоняя собой весь дверной проем и не уходит, а я жду… чего-то. Наконец он словно бы нехотя оборачивается ко мне и отрывисто произносит: