Корабль выходит в открытый космос и становится на новый курс. До системы Шерхентас — пять стандартных суток полёта.
2-8
Практически всю дорогу до Тавроса я провожу в жилой части корабля — в технической мне делать нечего. От скуки я начинаю читать про родину туров всё подряд — от масштабных исследований, в которых не понимаю половины слов, до совсем простых статей по типу новостных блоков — благо интерфейс планшета настраивается на понятный мне язык.
Оказалось, что на Тавросе совсем не рождаются девочки — последние лет восемьсот как минимум. Примерно в это же время они начали активно осваивать космос при поддержке своих ближайших соседей — дарган. И космос начал осваивать Таврос: в горах в изобилии обнаружили сырье, которое при определенной обработке шло на строительство систем связи на космических кораблях. Но очень немногие виды могли жить на Тавросе постоянно, а уж тем более добывать и обрабатывать металл. Так туры и обрели существенный вес в Объединении и обеспечили себе выживание за счет женских особей других видов — потому что к счастью оказались совместимы с большинством гуманоидных.
Но ещё тысячу лет назад свои женщины на Тавросе были, их было меньше мужчин, но они были. А потом случилась эпидемия вируса, которая дала отложенные последствия на генофонд — и девочек стало рождаться все меньше и меньше.
Сама того не заметив, я переключилась на анатомию обитателей Тавроса — и с некоторым внутренним трепетом ознакомилась с особенностями их телосложения. У туров и правда оказалось два сердца, точнее оно было одно, но разделенное на две секции, как наши лёгкие. Легкие кстати тоже у них удвоенные… Интересно, а там… у них… тоже?..
Краснея и потея, я открываю нужную вкладку… ох… ну… слава богу… что не два… Так, стоп. Зачем я вообще это смотрю?.. Мне это не нужно, не интересно…
Ну и кого ты обманываешь?..
Ладно, одним глазком… ох, боже ты мой… с ума сойти можно…
Вибрирует планшет уведомлением — Шерша. Очень вовремя. Хватит тут… всякое такое смотреть…
Подлет к Тавросу я благополучно просыпаю — за мной заходят, когда корабль уже идёт на снижение, приближаясь к пограничным слоям атмосферы. На мостике вся команда, Мар тоже здесь, и я мгновенно краснею, стоит только заметить крупную фигуру. Ну что за черт меня дернул тогда?.. Как в глаза ему теперь смотреть?..
Мы садимся на теневую сторону планеты, и в люки смотрит темнота. Я неловко топчусь у выходов, не зная куда деть руки, куда вообще всю себя деть. Куда мы сейчас поедем? Что меня там ждёт? А вдруг… не знаю, вдруг что-то плохое?..
Вздрагивает пол, и мгновенно становится тише в разы.
— Почти дома.
Я оглядываюсь — Мар мягко мне улыбается, спокойный и тихий, расслабленный. Дома, да? И я тоже?.. Я хочу спросить — куда именно, как, что дальше — но меня прерывает бряцание. Ко мне идёт Рихта, в руках у неё пластиковая коробка.
— На вот, лохматая, на первое время. А то как сирота.
Коробка не выглядит большой, Рихта держит ее легко, но я едва не роняю её на пол вместе с руками. Мар ворчит что-то едва слышно и тут же забирает, удерживая под мышкой. А у него ведь ещё и своя сумка на плече… крупнее и явно тяжелее этой…
— Спасибо…
— Давай, не развались там, — лысая хлопает меня по плечу, я с трудом удерживаюсь на ногах: теперь понятно, почему я не смогла поднять коробку.
— Постараюсь.
— Я заскочу к вам через полгода, проверю, — обращается она уже к туру. — И если лохматая будет без пуза, сама её тра… ммм!..
Боже… Рихта…
Я не знаю, куда деть глаза, Секран вымученно улыбается, зажимая рот этой похабнице, Мар за моей спиной издает не то рык, не то стон. Терпеть повисшее следом молчание невыносимо, и я сдаюсь первой.
— Ну, мы наверное пойдём, да?
Рихта ругается, но никто уже не слушает: Мар и Секран обмениваются каким-то явно традиционным жестом прощания, кто-то из команды открывает люк на выход, и в стерильное пространство вместе с темнотой врывается сухой и очень тёплый воздух. Он пахнет песком и хвоей, немного солью и чем-то еще, пока неизвестным. В животе в который раз сжимается, в висках и горле пульсирует… Мар ловит мой взгляд и чуть кивает, первым выходя на трап.
Я оборачиваюсь на корабль, к которому успела немного привыкнуть. Рихта коротко взмахивает рукой и уходит, а Секран внезапно шагает ко мне.
— Извини, что так внезапно… одну минуту можно?
— …Конечно, — выходит как будто вопросительно, и удивление я свое не скрываю: это первый раз, когда он обращается ко мне напрямую.