— Да отцепись ты от меня!..
Он смеется злым лаем — но наконец-то уходит и устраивается в гостиной. Я выдыхаю с облегчением. Скорей бы уже Мар вернулся домой… я не вывожу этого одна.
3-10
Раш’ар.
Это была плохая идея — вернуться домой пораньше. Домой… как будто это место можно назвать домом. Сжечь бы его… вместе с собой… Зачем он тогда пришел? Какого шерха ублюдочного? Друга захотел повидать… повидал на свою голову. Проклятье… одних воспоминаний достаточно на три раза в темноте под одеялом и еще дважды — под душем… Маленькая, вся с ног до головы розовая, смотрела так испуганно…
Головой о стенку — и еще раз, и еще… В доме никого, и никто не глянет с осуждением.
По спине скребет шероховатый камень. Пол отвратительно теплый, но стоять он не может. Чудовище внутри ревет — выпусти, выпусти, выпусти!.. Выпусти, дай все вокруг уничтожить, все разнести, разнести и втоптать в камни! А потом в агонии себя самого разорвать на куски — как будто это поможет.
Вообще-то поможет.
Хватит.
Все равно он не может убить Мара. В прошлый раз ему повезло — другие бойцы его ранили. Ладно, если постарается, то сможет наверное… Вот только…
Горячечные глаза, полные буйной, свирепой ненависти — как он сможет потом в них смотреть?..
Шерхи, проклятые шерхи… почему не взорвали тот корабль полностью?.. если бы она не выжила…
Лопается крупный сосуд на шее, заливая ключицы кровью. Даже думать о таком…
Мертвая твердость пола легко держит его ослабевшую спину. Бесполезно — он все равно проваливается и падает куда-то вниз — глубоко-глубоко, где нет света, тепла, жизни. Где одно только черное чудище на привязи, и звенья ее истончаются с каждой секундой. Мар, ублюдок. Знал же, что он не спит, и все равно… Чтоб его самого так выкрутило!..
Если разбежаться и прыгнуть в овраг Крутрам, он сразу умрет или помучается? Может, и правда стоит…
Отличная идея — тогда никто им уже не помешает.
Заткнись, мразь, просто заткнись.
Порыв нечаянного ветра распахивает наверху окно — гулко стучит рама о стену. Все существо его поджимается, собирается в одну точку, заполняя внутренности пузырящимся кипятком. Там… наверху…
Надо подняться. Да, надо подняться, ведь нужно закрыть окно, иначе ветер нанесет всякого…
Стираются зубы в порошок, истончаются кости под током черной крови. Чудовище внутри не обманешь, оно жадно скалится и капает слюной… Да… поднимись… поднимись в комнату, где спит твоя Шер-аланах… просто посмотреть… просто ощутить запах… ничего больше… Он закроет окно. Просто закроет окно. Он просто…
Он просто стоит посреди комнаты уже четыре минуты и жадно втягивает воздух — еще немного, и легкие его разорвутся.
Постель, на которой она спит. Простынь, что касается ее бедер, живота и груди… она хранит тяжесть маленького тела… тяжесть маленькой женщины… которая так нежно стонет, когда ее касаются руки…
Не твои руки.
Просто сдохни уже.
Постель… теплая… от жары, конечно же… но можно представить, что это ее тепло… тепло покалывает ладонь, ядовитые стрелы пуская в кровоток, и они вонзаются во все ткани, во все органы… Жарко… пот течет по вискам, груди и пластинам хребта… горит в паху и ладони… запах… нужен только ее запах… как же гадко… вот так… от одного запаха ее постели… еще сильнее… нужно еще больше… где еще его?.. нашел… нашел…
Тело скручивает, сжимает и выбрасывает в открытый космос — оно становится пустое, звонкое и стремительно холодеет. Он смотрит на руку, сжимающую кусочек ткани… это что, её… шерхи его раздери… Остывший было жар волной поднимается снова. Если забрать… заметит?.. конечно заметит, и скандал будет просто чудовищный…
Легкие шаги приближаются к дому — он узнает их даже мертвым. У него есть секунд сорок, чтобы уничтожить следы своей гнусной слабости.
Шаги все ближе, пищит дверь — девушка заходит в дом. Не видит его, крутится с корзинкой… конечно не видит… Мара она бы заметила сразу… вся вспотевшая и покрасневшая от жары, сладковатый запах выедает ноздри… руки в карманах сжимаются сами, сжимаются и… сжимают. Пусть будет скандал.
Хуже ему уже не станет. Хуже быть уже просто не может.
3-11
Оглушительную жару, от которой мозги разве что не вытекали из ушей — а это еще не середина лета даже! — как-то очень неожиданно сменила прохлада. Несколько дней беспрерывно лил очень сильный дождь, и я сидела дома — в такую погоду очень высок риск оползней, да и вообще скакать по мокрым камням так себе идея. А потом однажды утром небо глянуло в окна чистой прозрачной голубизной, коснулось лица прохладой, и я от облегчения чуть не расплакалась.