Я с трудом отрываюсь от его рта, ловлю его лицо в ладони — взгляд у тура плывет.
— Понравилось? Целоваться?
Вместо ответа он только плотнее прижимается, а у меня вырывается смешок. Никогда бы не подумала, что внешне суровый и твердокожий… что он окажется таким чувствительным… Его член пульсирует и подрагивает, а у меня сохнет во рту и трескаются губы…
Кажется, у меня все-таки слетели шарниры.
— Я хочу… попробовать кое-что… можно?
— Можно… все можно… — хрипит он мне в ухо, и до самого бедра разливается мурашечное цунами.
— Если что… ты сразу говори… не знаю, вдруг я сделаю что-то… неприемлемое…
— Можно… можно…
Он дрожит и, кажется, уже не очень понимает слов. Я соскальзываю с тумбы, тяну его за руку… дальше дивана уйти не удается, преодолели пару метров — уже победа… толкаю в живот — садись, вот так… Мар следит за мной помутневшими глазами, а у меня холодок неуверенности скользит по спине. Стоит или нет?.. но хотя бы попробовать… я так хочу… просто попробовать… этот запах просто с ума сводит, от него колени ватные и течет по ним так, что хоть ладошку подставляй…
Мутный взгляд тура проясняется, когда я опускаюсь перед ним на пол.
— Ты что?..
— Я поцелую… там… можно?
Не дожидаясь ответа, накрываю это там ладонью… он смотрит не моргая, вспышки за окном освещают неподвижное лицо… оттолкнет или?..
— Тебе… не противно будет?..
— Нет… мне хочется…
Живот мелко подрагивает, подрагивают руки… Мар медленно кивает, следит за каждым моим движением, стягивая штаны, как будто готовый все прекратить мгновенно… я же с каким-то трепетом касаюсь его, сжимаю… он уже весь влажный, и эта влажность пахнет так, что у меня сводит промежность.
Когда я касаюсь ее губами и следом — языком, в голове у меня что-то взрывается.
… под пальцами — липко и мокро. Размазанная по губам и лицу жидкость проникает в поры и кровоток и воспламеняет его, как керосин. В голове — пустота и гул, его эхо катится по ватному телу туда и обратно… туда и обратно… на грани сознания — хриплые стоны, мои, его, чьи?.. я не выдерживаю — прячу одну руку между ног, зажимая пульсирующее и дрожащее там… словно если не держать, оно разорвет меня на куски… этот вакуум внутри меня ширится, ширится, тянет во все стороны… ему нужно… мне нужно… иначе… оно меня… уничтожит…
Я поднимаю голову, шею свело уже и простреливает мгновенно тающей болью… Мар сидит, вцепившись в собственные бедра так, что еще чуть-чуть и сломает их, его руки по обе стороны от меня напряжены, все нити и ткани натянуты до предела их стойкости… сколько времени уже… хотя какая разница…
Я заползаю ему на колени — и руки на бедрах оживают. Они сжимают ягодицы, близко, боже, как близко… но мало… этого так… мало…
— Дай… попробую…
— Ты с ума сошла…
— Да, да… только попробую…
Я приподнимаюсь на коленях, сдвигаю белье, тянется влага тонкими нитями… одной рукой направляю в себя… еще немного — и начну скулить, но к счастью, не приходится.
К счастью ли?..
Вместо этого я припадочно дышу, когда в меня упирается, давит и глушит огромное, обжигающее… когда оно, до спазма растягивая, оказывается внутри… колени и бедра трясутся, сейчас обломаются, господи боже, нет, оно слишком большое, я не смогу, не выйдет, ничего не выйдет… толчок — и еще глубже, еще ниже… спазм мышц просто чудовищный, это молнии за окном или искры из глаз, как же больно, господи, как же это больно…
Я упираюсь ладонью Мару в грудь — она ходуном ходит. Я стараюсь не шевелиться, дышать ровно, понемногу расслабляя внутренние мышцы… они неохотно, но поддаются… жжение понемногу стихает, по члену тура обильно стекает сводившая меня с ума смазка, она явно что-то такое со мной делает, потому что вместо жжения я уже чувствую… чувствую…
Ноги все-таки сдаются — и я с размаху насаживаюсь всей глубиной сразу.
Дыхания хватает на короткий вскрик — а потом грудную клетку запирает, я как рыба хватаю ртом воздух. Сколько… сколько там… по ощущениям — километры, по ощущениям сейчас умру, точно умру, господи… оно пульсирует внутри и кажется, с каждой секундой становится все больше… расслабиться… расслабить мышцы, иначе я сейчас…
Я не успеваю ни расслабиться, ни свихнуться, когда Мар тянет меня выше и внутри — снова пустота.