Ты просто еще одно чудовище, помнишь?
Раш’ар прижимает Мара к стене, душа локтем, они застывают в немой и беззвучной борьбе.
Сейчас.
— Раш’ар, отпусти его. Мар, больше не бей. Или я пораню себя.
Я стою посреди комнаты, в поднятой руке зажат осколок. Пока несильно зажат.
— Пожалуйста… положи стекло, — хрипит Мар, глядя на меня с все нарастающим ужасом.
— Раш’ар?
Тур хмурится, глядя на стекло, и неуверенно произносит:
— Ты же этого не сделаешь…
Ах так?
Мар все-таки вырывается, когда кровь капает на пол. Он выбивает из моей руки осколок, что-то кричит — я не слышу. Я смотрю только на Раш’ара — вся жизнь в нем как будто бы прекратилась. Собственный голос звучит как будто со стороны.
— Никогда, слышишь? Никогда не сомневайся в том, что я говорю. Я могу сделать что угодно… похуже этого… мне не жалко себя. Если это остановит вас… обоих… я сделаю всё, что угодно.
Хрустят осколки и щепки под ногами, когда я иду к лестнице. Горячо обволакивает кожу, стекая на ладонь — давно забытое чувство отбрасывает в далекие черные дни.
— Твоя рука… — голос Мара звучит будто из-под земли. — Рану… нужно перевязать… у тебя кровь…
— Я сама.
Перебрать ногами ступени… захлопнуть дверь со всей оставшейся силой… И сползти по ней вниз, сотрясаясь всем телом…
Говорят, если человеку дано испытание, значит он может его вынести. Но может… может с меня хватит уже? Хватит уже испытаний?..
Я хочу заплакать — но в груди холодно и пусто.
Я хочу закричать — но в груди тишина.
4-0
… Свет за окном тает и растворяется в густеющих сумерках, чтобы разлится холодной розоватой мглой, когда на небо вместо Шерхентас выходит Лум’ра — Глаз Ночи. За неимением выбора он равнодушно освещает землю и все неизменное в ней; заглядывает в окно, инспектирует комнату и вскоре покидает её, оставляя один рассеянный полумрак.
Ноги затекли и отнялись — трогать их не хочется. Сначала я думала встать — обработать руку в конце концов, умыться, спуститься вниз и помочь с уборкой, деликатные звуки которой иногда до меня долетали… а потом передумала. Все тело окаменело, утратило подвижность, сама мысль во мне утратила подвижность. Одно лишь эхо пережитого бродит по лабиринту скрученного тела, не находя ответа.
Что мне делать? Я не хочу так жить, мне так не нравится. Но уйти я никуда не могу, заставить уйти Раш’ара — тоже… Помирить их с Маром… даже смешно становится, как представлю. “Ребята, давайте жить дружно!” Спать с ними по очереди и только эскалировать ревность? Как в такой ситуации вообще найти выход, приемлемый и нетравматичный?.. Мне стыдно за устроенную сцену — но другого пути я не видела. Может, стоило просто уйти из дома?.. Возможно… но уходить от ситуации в тот момент казалось неправильным — я не могу все время избегать того, что происходит передо мной… того, что происходит из-за меня…
Я все-таки вытягиваюсь и не сдерживаю стона. Внизу давно все стихло, и звук собственного голоса кажется слишком, слишком громким в ночной тишине. Нет, так не пойдет. Нужно вставать, смыть кровь с руки и пола… как никто не вломился ко мне, они ведь явно слышали запах и волновались… Может, использовать это?.. ааа, шантажировать собственным здоровьем — тупиковый путь, так нормальных отношений не построишь… хотя я уже по сути это сделала…
Льется вода в каменную чашу, унося розовые струйки… Тянет живот — от голода и, кажется, скоро начнутся критические дни… Спуститься вниз? Ну уж нет, не смогу смотреть на них… Раш'ара просто поколочу… а перед Маром очень стыдно.
Я выхожу из ванной — и вижу на полу у двери поднос. На нем стакан с еще теплым травяным чаем, муршут — булочка с овощной начинкой — и мазь. В глазах кипит и жжет, кипит и жжет в груди… Кто бы это не сделал — хотя я прекрасно знаю, кто именно — от благодарности каменные внутренности идут трещинами и разваливаются на куски. Слабость накатывает душными волнами и течет из глаз без единого звука, без единого вдоха.
Что мне делать?.. Я не знаю, не знаю, не знаю, что мне делать?.. Как… как сделать так, чтобы все наладилось?.. Я могла бы сложить лапки и сказать — решайте все сами, не доводите меня… могла бы, не чувствуй вообще ничего… Но я не могу… в этом странном танго, которое пока только калечит участников, у меня — основная партия.
Заснуть не удается — я долго думаю над уколом успокоительного, но не решаюсь. После этих уколов я словно прибитая веслом — а мне нужно соображать, нужно придумать что-то… Окаменевший мозг быстро разогревается до воспаления, чтобы зависнуть уже от перегрева. Ничего путного в голову не идет, выхода я не вижу — все утыкается в боль, ревность и попранные моральные принципы. Чем-то придется жертвовать и по-хорошему, нам бы троим сесть за стол переговоров… вот только эти двое говорить явно не настроены… Хотя я могу это предложить… а дальше уже как пойдет…