— Не спи, — Раш чуть дергает и сжимает крепче ладонь. Рука у него большая, намного больше моей, и горячая настолько, что моя сразу же начинает потеть, от этого неловко и хочется вытянуть ее из захвата… Сожаления и угрызения удается вытеснить только трижды споткнувшись и чуть не угодив ногой в расщелину — Раш ругается, грозит закинуть на плечо, но дорогу выбирает бережно и внимательно. Мы добираемся до условного центра города окольными путями, вдоволь насмотревшись на оставленные камнепадом разрушения — у меня сохнет во рту, когда я вижу пробитые стены, крыши и следы крови на ступенях.
— Помощь уже здесь. Это не первый сход породы в этих местах.
— Все равно жутко…
— Жутко, — не спорит тур.
Больше всего пострадала верхняя окраина — до центра докатились только самые первые, самые крупные обломки. По пути нам встречаются местные: кто-то бродит среди камней с отсутствующим видом, кто-то активно разгребает завалы… Большинство тянется в центр, и мы тянемся вместе с ними; встречая знакомых, Раш пылко и жадно обсуждает случившееся.
На центральной площади уже разместились палатки спасателей и медиков, и тур незамедлительно тянет меня в сторону последних. Там немолодой уже доктор с абсолютно белой кожей и волосами — альбинос? спрашивать я стесняюсь — бегло осматривает мою голову, запускает какой-то сканер… долго возится над ним — Раш все ощутимей нервничает — а потом успокаивает: серьезных повреждений нет.
— У вас ретрансляторы в ушах, да? Они вас и спасли, но советую заменить, чтобы не стрельнуло током. Внутреннее ухо пострадало, но не сильно, так что несколько дней может быть головокружение и тошнота. Принимайте вестибуляторы, — на этом моменте Раш выразительно косится в мою сторону, мол, я же говорил, — и если что, подходите, посмотрим еще раз.
— Что теперь? — спрашиваю я, когда мы отходим, пуская к доктору следующего пациента — совсем молодой еще парень с разбитой челюстью.
— Поищем знакомых, вдруг кому-то нужна помощь… не против?
— Конечно нет.
Возглас раздается в стороне, я оглядываюсь — и едва успеваю подставить руки, как в них падает взволнованное белое облако. Грида поднимает на меня заплаканное лицо — как можно оставаться красивой даже будучи зареванной?.. — и трогает мое собственное тонкими прохладными пальцами.
— Как ты? Не пострадала? Боги, это такой кошмар!..
— Я в порядке… правда, все хорошо…
— Я так волновалась… ваш дом ведь так высоко…
— И когда не застала вас, чуть на пыльцу не изошла, — с улыбкой произносит дор Шаррах, подходя к нам. Окружающие туры косятся с легким любопытством и восхищением, я краем уха даже слышу шепотки… Ну, чему удивляться — все-таки принцесса, если верить словам Раш’ара… Тот стоит за моей спиной, неестественно вытянувшись, жест приветствия старшему выходит у него каким-то дерганным.
— Раш’ар, выглядишь крепко, — отвечает на его приветствие старый тур с легкой снисходительной улыбкой. — Маршаллех в отъезде, насколько я знаю?
— Да, он на станции Миртос по делу о нападении на их корабль, — ох, как формально он говорит и держится… с чего бы это?..
— Вы еще не связывались?
— Пытался несколько раз ночью, связь не устанавливалась.
— Сходите к зданию администрации, там должны были уже установить передатчик. Не волнуйся, девочка, — улыбается мне дор Шаррах. — Камнепад дурное дело, но нечастое.
— Надеюсь…
— Заходи, как придешь в себя, — Грида сжимает мою ладонь. — Любая помощь, что угодно… я представляю, как ты испугалась…
— Все хорошо, — я сжимаю ее руку в ответ. — Раш… Раш’ар был рядом… так что все хорошо.
Она улыбается — нежно-нежно и слишком понимающе. Хмыкает ее муж, нечитаемо глядя поверх моей головы на застывшего тура — он там дышит еще? Дышит, но через раз, напряженный на все 230 вольт… только тронь — шибанет так, что искры из глаз посыпятся…
— Ты чего? — спрашиваю я у него тихонько, когда мы остаемся одни. Он отвечает не сразу, медленно и явно подбирая слова.
— Этот старик… однажды здорово вправил мне мозги… Но методы его… скажем так… очень экстремальные.
Кажется, я не хочу знать подробности — и судя по лицу его, не узнаю, даже если спрошу.
— Пойдем к администрации? Нужно написать Мару, он наверняка волнуется…
Раш смотрит на меня сверху вниз и улыбается только губами.
— О да… еще как волнуется…
Маршаллех.
— Вы не можете… протокол не предусматривает… послушайте же…
Тонкий голос на грани писка доносится откуда-то снизу. Игнорировать его не трудно. Особенно, когда в голове другой — механический, бесчувственный.