— На будущий год… пускай будет, а то в самом деле неудобно.
Неловко и неудобно стало уже мне при виде ценника — в местных ценах я уже что-то понимала.
— Я выучу язык… и найду себе что-нибудь…
— Ты о чем?
— Работа. Ну, чтобы на шее не сидеть…
— На моей можешь сидеть сколько угодно. И не только на шее.
— Раш.
— Ну что? Глупости не говори.
— Но…
— Тебя забрали не по твоей инициативе. И принимая на Таврос, мы взяли на себя определенные обязательства. Обеспечение тебя всем необходимым — одно из этих обязательств, — неожиданно очень серьезно произносит Мар.
— …ладно…
И вот я в невестином платье мнусь на пороге, уйримка посмеивается, пока я поправляю волосы, поправляю подвешенную к поясу сумку. Как будто на первое свидание, ей-богу…
В каком-то смысле и правда — первое свидание…
— Сейчас кто-то выломает нам дверь, так что поторопись пожалуйста, — сквозь улыбку протягивает Грида.
— Уф… да, хорошо. Спасибо за платье.
— Не за что.
Она провожает меня со странным прищуром — как будто что-то знает. У меня у самой чувство…. странное. Как будто я тоже знаю — что-то произойдет.
— Раздери меня мроки…
Я краснею — сразу всем лицом, ото лба до шеи. Раш ругается, нервно смеется, а Мар просто молчит и смотрит.
— И… идем?..
— Идем. Давай руку.
— А мне?
— …
— Вот спасибо.
Странно… как первоклашка с родителями… только от них жаром ведет и запах, который я ни с чем не спутаю, горло щекочет изнутри. Лицо пылает — как хорошо, что Шерхентас уже скрывается за горной грядой, и с нее опускаются быстрые густые сумерки. В городе горят огни, слышны голоса и, кажется, музыка — ритмичная, ударная. В животе подрагивает, струится холодный пот по спине. Мы идем молча — хотя уже научились разговаривать втроем.
Кажется, пришло время научиться вместе молчать.
Ближе к центру становится понятно, что на праздник собрались не только жители Рум'ры, но и окрестных деревень и хуторов — потому что если местные уже привыкли к моему лицу и волосам, то приезжие во всю таращились и разве что пальцем не тыкали. Я смущенно отворачивалась, пряталась то за одного тура, то за другого, и этим, подозреваю, привлекала еще больше внимания. Маленький мальчик с мамой-дарган (их среди женщин на Тавросе больше других) даже выронил свою сладость, протянул руку и залепетал что-то на детской тарабарщине. Его мама закатила глаза, подхватила ребенка на руки и направилась к нам с выражением отстраненной решимости. Мар оказался передо мной быстрее, чем я успела моргнуть, но женщину это не поколебало.
— Это дитя хочет потрогать твои волосы. Можно? — обратилась она ко мне, минуя настороженные взгляды Мара и Раш’ара. Крепкий и не очень молодой уже тур в стороне наблюдал за нами с напряженным вниманием. Отец, наверное…
— …да, конечно.
— Только пусть не дергает, — вставил Раш из-за спины, кладя ладони мне на плечи. Мар лишь молча отступил, позволяя дарган поднести ребенка ко мне.
Мальчик был весь темненький, смуглый, круглолицый — ничего в нем не напоминало расу матери… Пока он неловко водил мягкими ладошками по лицу и волосам, вокруг нас в толпе образовалась мертвая зона — никто не подходил близко, но многие задерживались, чтобы посмотреть. Лицо тут же вспыхнуло краснотой, и по толпе прокатился легкий рокот, в котором я без труда узнала “Миршельнасс”. Такому, наверное, положено радоваться, но я от стыда и неловкости не знала, куда себя деть.
— Хватит, дарган. Нам нужно идти.
— Благодарю, — с непривычным для ее расы почтением ответила женщина. — Благослови Серменара вашу Шер-аланах.
— Благослови она твой род и твое дитя, — с этими словами Мар взял меня за руку и расколол окружившую нас толпу подобно ледоколу.
— Она сказала, нашу Шер-аланах, — донеслось из-за спины, когда мы оказались в менее людном месте.
— …
— И ты не стал возражать.
— …
— А еще месяц назад…
— Прекрати его подначивать, — я легонько пихнула тура в бок, да он уже довольный, как таракан, только усиков не хватает. — Мар, все хорошо?
Тот оглянулся с натянутой улыбкой, сжал мою руку.
— Не волнуйся. Я справляюсь. Куда хочешь пойти?
5-3
Первым делом мы добрались до храма — если каменный лабиринт из колонн и мостов можно так назвать. Храмы на Тавросе интересно строились: сначала ставился алтарь, а после к нему каждый житель нес по мере сил и возможности плиты и валуны, превращая местность вокруг в этакий каменный сад. Поэтому каждый храм был не похож на остальные и каждый житель мог гордиться, что он сам или его предки приложили руку к его созданию.