— У вас есть в чем пойти на прогулку? Я только поэтому вас побеспокоил.
Доминик понял по выразительному взгляду Сары, что вопрос оказался абсолютно лишним.
— Тогда нам придется подняться несколько пораньше, чтобы проехаться по бутикам за соответствующим нарядом, — проговорил он виновато. — Не надо, не возражайте, так положено. Мы должны оба выглядеть стильно, иначе никто не поверит, что вы моя невеста. Понимаете? — замахал руками Доминик, так как Сара пыталась категорически отказаться от покупки нового костюма.
Та в ответ кивнула — она это знала. И дядя ей покупал наряды, только никуда в них не выводил. А когда ее выгнали из дома после оглашения завещания, то ни один из костюмов не отдали. И это у дяди титула не было, а тут шестой маркиз Бертран. Она понимала.
— Не грусти, — попросил Доминик Сару, привлекая ее к себе — Все наладится. И мальчики отыщутся. Они все же не одни, а под присмотром моей матери.
По крайней мере, он так надеялся.
— Вы в это верите? — спросила Сара.
— Да, — твердо ответил Доминик и кивнул. — Они хоть и впопыхах покинули дом и имение, но я считаю, добровольно, похоже, просто скрылись куда-то. Кто-то напугал мою мать. Следов борьбы в доме и в имении заметно не было.
— Найдите их, — попросила Сара, — пожалуйста. Я не переживу, если с Реми что-то случится.
«Я тоже не переживу, если с Матиссом или с мамой произойдет что-то страшное».
— Найдем, обязательно разыщем их, — пообещал Доминик, нежно обнимая девушку и целуя в лохматую макушку. — Но и ты мне помоги. Без твоей помощи мне не обойтись.
— Я сделаю все, что попросите, — Сара обняла мужчину за талию и уткнулась лицом ему в грудь. — Мне все равно помощи просить не у кого и довериться я никому не могу. А Робер говорит, что вы хороший человек. А я привыкла ему верить. Надо хоть кому-то доверить в этой жизни.
Доминик улыбнулся. Он взял пальцами Сару за подбородок и поднял ее лицо со слезами на глазах. Не удержавшись, такой уж жалостливый вид был у нее, сначала прикоснулся губами к слегка покрасневшим глазам, затем к носу, а потом к губам, предлагая девушке самому поцеловать его.
Поцелуй получился неумелым, но в то же время очень нежным. Никто так трогательно не целовал Доминика — обычно он сам проявлял инициативу. Его любовницам было приятно отдаваться маркизу Бертрану, более того, они за «любовь» еще и содержали его. Жюль Дюваль вообще не скупилась, буквально покупая ночи, которые проводила в объятиях с ним. Давала любые деньги, только чтобы маркиз Бертран был рядом и больше ни с кем.
«Интересно, а какова Сара в постели?» — шевельнулась нахальная мысль у Домника. Но он тут же прогнал ее прочь. В договоре с графом Гийомом ни словом не было сказано, что маркиз Бертран должен заняться сексом с Сарой Морель, там шла речь лишь о браке. А брачный договор мог и не предполагать постель и наследников. К тому же Доминику они совершенно ни к чему. Зачем плодить нищету? У него ведь за душой ничего не было — ни титула, ни имения, ни доходов. Ничего. Если он женится на Сарае, то тут же встанет вопрос, на какие средства он будет содержать свою супругу. Тех денег, которые он получал по завещанию, ему самому еле-еле хватало.
На страховую премию можно, конечно, восстановить дом и всем жить там. А эту квартиру сдавать внаем. Но сколько за нее выручишь? А продавать? По тому же завещанию, продать он ее не мог. Да и, как выяснилось, лучше этого не делать, чтобы можно было куда-то вернуться.
Ну, и остается последнее — зарабатывать на жизнь, играя в карты, как барон Валери.
— Иди спать, — вдруг разозлился Доминик. — Завтра рано вставать.
Сара, словно нехотя, отпустила маркиза и, опустив голову, уныло поплелась в свою комнату.
— Не сердись, — попросил Доминик, схватив девушку за руку и снова привлекая к себе.
Зря он так с ней. Обидел ни за что — ведь у той никого нет, только нянь и пропавший брат. И она ни ы чем не виновата, особенно в его проблемах. И она нежная, слабая, которая хочет казаться сильной.
— Не обижайся. Я вымотался за последние дни.
Сара согласно кивнула — она видела, что маркиз, действительно, толком не отдыхал с того момента, как они встретились в ее доме.
— Я не обижаюсь, — проговорила она грустно, а потом всхлипнула, — я за брата переживаю.