— Мне? — Доминик сильно удивился. — Но я не сделал ничего такого. Граф Гийом?
— Что вы? Он мелкая сошка. Им руководил крупный, окопавшийся «крот» из-за границы. Но на днях того шпиона захватила наша разведка. Вот граф и занервничал, и решил немного подзаработать на карточной игре, чтобы на какое-то время залечь на дно, искренне надеясь, что сможет ввести в заблуждение такого аналитика, как ваша матушка. Но вы, маркиз, и этого не дали ему сделать, поэтому граф решил вас банально ограбить, — сказал Паскаль.
— С трудом верится, — усмехнулся Доминик.
— Вот и нам не поверилось, — кивнул Лефевр. — Вероятней всего, граф Гийом хотел получить срок за уголовное преступление и отсидеться какое-то время в тюрьме…
— Но за покушение на аристократа, — перебил его барон Валери.
— Судья запросил бы немного, вы правы, и то, если бы сам маркиз подал бы на графа заявление, — снова кивнул Паскаль. — Сказали бы, что находился в состоянии аффекта после крупного проигрыша, подержали бы немного в психиатрической лечебнице и выпустили бы на свободу через годик-другой. Если бы случайно убил маркиза, то получил бы несколько больше, но убийство в планы графа Гийома, скорее всего, не входило. А за измену Отечеству ему грозила смертная казнь.
— А зачем графу Гийому нужен был такой странный карточный долг маркиза? — спросил виконт Мавиль.
— О-о-о, — протянул Лефевр. — Именно такими долгами и вербовал граф своих агентов. При этом деньги, которыми он должен был расплачиваться за информацию или за услуги, оставались у него, а человек поступал в полное его распоряжение. Карточный долг — это святое.
— Хитро, — покачал головой барон Валери, далекий от шпионских игр.
— Хитро, — согласился с ним Паскаль, — но сколько веревочке не виться… Не на того граф Гийом поставил. Он давно присматривался к Доминику Андре, считая его достойным кандидатом для своих оперативных игр — лучший слушатель курсов, провалившийся на пустяке, аристократ, лишенный титула и фактически средств к существованию, человек, который косвенно виновен в смерти другого. Его особенно прельщал последний факт, и он с удовольствием его обсуждал в баре и в курительных комнатах, чтобы никто из окружения маркиза не забывал, из-за кого застрелился Тьери Морель, хоть это и не было правдой. Но если одно и то же повторить многократно, то кто-нибудь и поверит.
— А Тьери? — вопросительно поднял брови виконт Мавиль.
— С Морелем все просто, — продолжил Лефевр. — В какой-то момент он начал догадываться, что граф ведет двойную игру. Стал обращать внимание на то, что, когда кого-то из аристократов, появляющихся в клубе, не отправляли на работу за границу, они обязательно оказывались в поле зрения графа Гийома. Мореля убили, так как тому удалось собрать довольно много компромата на графа. А обставили все, как самоубийство. Армэль Андре удалось это сразу доказать. Но против графа не было прямых улик, хотя все указывало именно на него. И дядю Сары убил он же, потому что граф опасался, что тот, в конце концов, поселится в имении Морелей и обнаружит документы, собранные Тьери. Он был уверен, что все бумаги хранятся именно там. Он даже несколько раз проникал в дом, который находится под сигнализацией. Но доблестная охрана не давала ему обнаружить то, что он искал. Может, кто-то это сделал бы и лучше, и быстрее, и более квалифицированно, но не мог граф раскрыться и рассказать своим подручным, какого рода бумаги те должны искать в доме.
— А откуда Морель или граф могли знать, кого приняли, а кого не приняли из слушателей в разведку? — спросил Доминик. — это же секретная информация.
— Тьери какое-то время входил в выпускную комиссию, как, впрочем, и сам граф Гийом, — Паскаль поднял руки вверх, предрекая любые вопросы. — Ни для кого не было секретом, что любой, отправляющийся на работу за границу, будь то консул, атташе или даже повар на кухне, обязаны были пройти эти курсы. И лишь немногие из обучавшихся становились разведчиками. Единицы. А вот кто конкретно работал не простым поваром, держалось уже в тайне. Граф Гийом не просто так начинал подкатывать к этим людям — у них оказывались друзья, у друзей свои друзья. И всегда находился тот, кто прекрасно был осведомлен по каким-то причинам, что повар на кухне готовил не только жюльен. Ну а дальше дело техники. Я? грешным делом, — Лефевр взглянул на Доминика, — подумал, что вы меня, маркиз, сдали. Не мог я провалиться, уж слишком быстро меня взяли в оборот. Но уже потом, когда стали пытать… Да-да, я вам не лгал… Все вопросы крутились вокруг вашего имени, я понял, что вы не могли быть тем осведомителем даже косвенно, ведь речь заводили не только о вас, но и вашей семье. Помогая вам, я присматривался, и каждый раз думал, какое счастье, что вы ничего не знали о своей матушке. Меня бы живым не выпустили, если быть точнее, не обменяли бы, окажись вы на месте случайного информатора. Они тоже умеют выпытывать и анализировать информацию.