— Так ведь посадят его, дурачка, — всхлипнула Черемыкина. — На три года, может быть!..
— Зато поумнеет, — предположил сосед. — Будет время для размышлений.
— Да какое там, Иван Тимофеич!.. Он же под дурное влияние — за пять минут… Бандитом вернется, вся жизнь насмарку…
Солодунов помолчал, подумал.
— Воспитывать надо было с детства, а то много воли дала. Да, с детства воспитывать, а воли — не давать! Пороть!
— Когда воспитывать-то, если на фабрике в две смены ишачила… — смахнула слезу Черемыкина. — Одна ведь, без отца, его растила. Да и неплохой он парень, дурной только малость… Пропадет!
Солодунов опять задумался.
— Иван Тимофеич, миленький, помогите. Больше некому!..
— Ты думаешь, мне деньги с неба валятся?.. Или в «Поле чудес» выиграл?.. Все своим трудом, своими руками! Без сна и продыху. Добро не приходит само!
Добра в гостиной было и впрямь — выше крыши. Одну стену полностью занимали шкафы с хрусталем — увлечение прежних лет. Противоположную — хобби недавнее: стеллажи с продукцией Ломоносовского фарфорового завода. Тарелки, чашки, пастушки, собачки, барышни и крестьянки. Фарфор, как и хрусталь, стоял плотно, как солдаты на параде.
На широком подоконнике теснилась коллекция кактусов. Этим — Черемыкина знала — увлекалась солодуновская супруга.
Еще на одной стене висела шкура медведя (считалось, что хозяин «взял» косолапого собственноручно), поверх медведя — пара сувенирных дуэльных пистолетов дантесовских времен.
— Я отработаю, верну, — быстро пообещала Черемыкина. — Вы не сомневайтесь…
Солодунов внимательно и нагло осмотрел Черемыкину с ног до головы. Как барышник лошадь на ярмарке.
— А фигура-то у тебя еще ничего… — одобрительно подметил он. — Сохранилась фигура-то у тебя…
Владелец торговых предприятий похотливо облизнулся.
— Да что вы, какая там фигура, — засмущалась Черемыкина.
— Не скромничай, соседка. Все при всем. Фигурка-то сохранилась, да…
О самом хозяине квартиры сказать такое было трудно. Живот его вываливался из кресла, словно тесто.
— Иван Тимофеич, помогите! — снова шмыгнула носом Черемыкина.
— Ладно, уговорила, — Солодунов хлопнул ладонью по подлокотнику. — Только будешь ко мне приходить по вечерам уборку делать. Моя-то сейчас в Ялте, в санатории дыхание лечит. Пыль даже протереть некому, а я во всем чистоту и порядок люблю. Ну как, согласна?..
Солодунов пристально глянул в глаза Черемыкиной. Та стушевалась.
— А как долг отдашь, так все. В полном расчете. После того, как долг-то отдашь.
— Ну что ж, пыль так пыль, — согласилась Черемыкина, быстро взвесив в голове свое безнадежное положение.
— Тогда здесь посиди-подожди.
Солодунов не без труда поднялся и протопал в дверь, ведущую в недра квартиры. Черемыкина присела на краешек стула. Стала разглядывать комнату. Фронт работ, так сказать. Пыль ведь, наверное, тоже все-таки вытирать придется…
Солодунов вернулся с пачкой блекло-зеленых долларов. Протянул соседке:
— На, пересчитай…
— Что вы, Иван Тимофеевич, я верю…
— Пересчитай, я порядок люблю, — повысил голос Солодунов. — А деньги они тоже… счет любят!
Черемыкина зашелестела купюрами, а Солодунов вытащил початую бутылку коньяка, две рюмки, разлил… Изобразил на лице тяжелое подобие улыбки.
— Давай, Люся, договор наш обмоем.
Солодунов ни капельки не нравился Черемыкиной, но «Люсей» ее много лет уже никто не называл.
Стукалов плевал в потолок съемной «однушки» в районе Балтийского вокзала, размышляя, как провести вечер. Плевок до потолка никак не долетал. Дельных мыслей по поводу вечера тоже не возникало. Хорошо бы сходить куда-нибудь в бар на Невском, познакомиться с «центровой» девчонкой, потанцевать там, трали-вали, в гости зазвать…
Но денег не было. Причем не только на бар или на модный клуб «Платформа», в котором его дружок Брилев побывал, если не врал, уже трижды (а чего ему врать — отец «зеленью» исправно снабжает!). Стукалов не мог наскрести даже на привокзальное кафе «Уют», где тоже гужевались девчонки — не такие стильные, как «центровые», но все же…
Водки есть еще граммов сто, а дальше — тишина…
Опять телек смотреть до отруба?
Или «сопромуть» почитать?..
Последняя мысль вывела Стукалова из себя.
Он мрачно встал, еще не зная, что будет дальше делать, но в этот момент в дверь постучали.
На пороге стоял взъерошенный Брилев.
— Ты откуда? — удивился и одновременно обрадовался Сергей.
— Экзамен сдавал, — процедил сквозь зубы Брилев и тщательно запер за собой дверь.