— Чьи это? — Рогов поднял часы за кончик ремешка.
Стукалов и Брилев молчали.
— Я спрашиваю, чьи?!
Рогов посмотрел на запястье Стукалова. Там тикали скромные ходики, типа «Славы» или «Зари». На запястье Брилева ничего не тикало.
— Не мои, — сказал Стукалов, опустив глаза.
— Ну, мои, — буркнул Брилев. Идиот. Ну что мешало выбросить их ночью?
— Где ж ты стекло разбил? — небрежно поинтересовался Рогов. — Жалко. Вещь-то дорогая.
— Не помню… — задумался Брилев. — Мы вон с Серегой ночью боролись… — кивнул он на приятеля.
— Было дело, — подхватил Стукалов.
— Жор, давай осколки поищем.
Любимов и Рогов начали осматривать пол.
— Присоединяйтесь, — предложил Любимов растерянным студентам. — В ваших интересах…
Десятиминутные поиски результата не дали.
— Не здесь разбил, — сделал вывод Рогов. — Еще версии?
— Может, еще где-то, — голос Брилева предательски дрогнул. — Мы вот ночью на вокзале с черно… с кавказцами сцепились…
— Или в Летнем саду, — продолжил Рогов. — Жор, давай понятых, будем изымать. И Семена я вызову, пусть еще раз в «тойоте» пороется…
Обедать пришлось сомнительными чебуреками, купленными в киоске у Балтийского вокзала. Еда навевала грустные мысли об анекдоте «Купи десять чебуреков — собери собаку».
На самом деле, вкус собаки Любимов знал. Служил в армии в Узбекистане: угораздило дурака однажды попробовать — до сих пор не забыл. А в этом чебуреке все-таки был нормальный говяжий фарш. Вполне терпимый.
В качестве утешительного приза позволили себе бутылку пива на двоих…
Через пару часов посетители Летнего сада могли наблюдать странную картину. Четверо здоровых мужчин (это были Рогов, Любимов, Стрельцов и Семен Черныга) ползали на карачках вокруг и под садовой скамейкой. Ковырялись в гравии. Лупы достались Рогову и Семену. Жоре и Грише пришлось уповать на собственную зоркость. Двое понятых стояли рядом.
Мимо проходила группа пожилых французских туристов. Бодрый молодой экскурсовод в ярко-красном шелковом платке на шее что-то быстро тараторил. Туристы пялились на оперативников и цокали языками.
— Чего это они?.. — нахмурился Любимов.
Среди коллег никто французского не знал, только Семен немного — фразы «Апре ну ле делюж», что означало «После нас хоть потоп», и «Ноблесс оближ», что означало «Положение обязывает»… Ну, плюс еще то, что все знают, из фильма про трех мушкетеров — «а ля герр ком а ля герр» и прочее «пуркуа па?». Но один из понятых оказался полиглотом.
— Он им говорит, что вы члены секты местосвятцев… Что у вас ритуал поклонения местам, в которых произошли какие-то значительные события… Вот на этой скамейке Достоевский якобы придумал сюжет романа «Преступление и наказание». И что, когда не будет свидетелей, вы начнете есть землю, — такой ритуал…
— Что-о? — Любимов грозно поднялся на ноги.
Парень в шарфе быстро увел своих французов.
— Я уже все колени себе стер, — пожаловался Гриша Стрельцов. — Кто мне за брюки заплатит?!
— Еще бы! С таким брюхом, — хохотнул Семен. — «Рвать цветы легко и просто детям маленького роста…»
— Мужчины, это наш шанс, — Любимов вновь опустился на колени. — Ищите и обрящете…
— Университетского образования нам не хватает, — вздохнул Рогов. — Сюда бы следователя Александра Васильевича…
— Чтобы он кверху задницей по Летнему саду ползал?.. — усомнился Любимов.
— А ты хочешь, чтобы книзу? — не остался в стороне Семен.
Понятые недоуменно переглянулись. Будет что домашним рассказать: и про секту, и про прокуратуру…
Другую группу, наблюдающую за поисками, составляли три женщины с собачками на поводках. Все дамы были разных комплекций, расцветок и возрастов, а собачки, напротив, очень похожие — маленькие злобные шмакодявки с острыми ушами.
— Вы не в курсе, что они ищут? — спросила первая дама.
— Сама точно не знаю, — ответила вторая, — но я слышала, что пробирку с вирусами разбили. Теперь их собирают.
— А какие вирусы? — испугалась первая.
— То ли чумы, то ли сибирской язвы… — не смогла припомнить первая.
— А может, птичьего гриппа? — насторожилась третья.
— Или коровьего бешенства? — предположила первая.
Собачонки дружно затявкали. Женщины развернулись и быстро пошли к выходу.
В это время Рогову улыбнулась удача. Разгребая гравий под самой скамейкой, он болезненно воскликнул:
— Ай, бляха!
Из небольшой ранки на пальце торчал стеклянный осколок.
— Замри, Вася! Терпи! — Любимов схватил коллегу за руки и повернулся к понятым. — Товарищи, зафиксируйте стеклышко, пока вся кровь не вытекла…