— Снова?
— Снова. И я хочу, чтобы ты помог мне с этим.
— Исключено, Кроули, — он качает головой, и он говорит это таким серьёзным и уверенным тоном, что мне даже обидно становится от такого радикального отказа, — ты же знаешь, у нас табу на дела, связанные с вами. Я не хочу, чтобы меня уволили с такими рекомендациями, что мне придется до конца своих дней разносить ризотто и пиццу в вакуумных пакетах.
— Нет, Азирафель, ты не понимаешь. Это не касается нас, это касается меня. Это ненормально. Не успеваю расстаться — оп, труп! А со своей женой я даже расстаться не успел!
— Только не говори, что ты переживаешь за всех этих девушек, Кроули, я не поверю!
— Я, может, и нет, а вот ты, Азирафель? Позволишь какому-то херу с горы дальше убивать всех тех девушек, с которыми я встречался? Я не говорю об официальном расследовании, мне просто нужна твоя помощь. Ты же невероятен, Азирафель, без тебя я не справлюсь.
— Если ты думаешь, что лестью сможешь меня подбить на это, то нет, Кроули, и не пытайся.
— Это не лесть, я просто говорю то, что думаю. Меня буквально напрягает, что эти парни так настойчивы, и не то чтобы мне жаль всех этих девушек, — я опускаю взгляд на фотографии, проводя подушечками пальцев по глянцевой поверхности, — но у меня должок ещё с убийства моих родителей.
— Ты уверен, что это были они?
— Будто бы сам не видишь, ангел, что это их почерк. Ты же видишь все связанное между этими убийствами. Этим занимается один человек. Даже не группировка — это один человек. Ты помнишь, что сила нажима и всевозможные опечатки имеют эквивалентность между собой. Сила нанесения ножевых и метод убийства — это одна рука. Мне насрать на то, какую девушку они убьют следующей, но за родителей я их не простил до сих пор, — я подтягиваю фотографии к себе окончательно.
Я отодвигаю первую, открывая перед собой вторую — фотография следа от удушья на её шее. Если полиция сделает анализ, то выяснится, что сила нажима была идентична с другими попытками удушения или просто придушения для того, чтобы напугать и заставить молчать жертву. Я вижу это даже по фотографиям.
Я поднимаю взгляд на Азирафеля, когда говорю:
— И не прощу никогда. У меня должок. Мне просто нужна подстраховка. Мне нужен ты.
На самом деле, я не совсем уверен в правильности того, что вообще вмешиваю сюда Азирафеля, потому что у меня нет гарантии того, что эти остолопы не догадаются о том, что между нами с Азирафелем всегда было нечто большее, чем тот сухой секс, что у меня был со всеми своими девушками и бывшей женой.
Но если Азирафель будет максимально много знать об этом человеке, то это невольно подпишет ему страховку на его безопасность. Это что-то вроде реверсивной психологии, только тут на кону твоя жизнь, и мне бы действительно надо заиметь стопроцентное подтверждение тому, что я думаю в правильном русле.
Проблема в том, что Азирафель действительно восхитительный коп, и я уверен, что этот маньяк не то, чего ему бы стоило бояться, но я, черт возьми, боюсь.
— Я ничего не могу обещать, Кроули. У меня и своей работы полно, — он качает головой и скрипит ножом по тарелке, заставив и себя, и меня поморщиться. Он добавляет: — посмотрим.
Перевожу: со слов Азирафеля, посмотрим — я почти согласен. Я уже его выучил. Почти. Фактически.
Поднимая бокал, я говорю:
— Тогда за то, чтобы все шло как по маслу.
Я усмехаюсь. Азирафель отвечает на это осуждающим взглядом, но поднимает свой бокал, и мы чокаемся.
И не то чтобы я действительно хотел отомстить за смерть родителей. Честно говоря, за такое время моя ненависть к этому действительно очень сильно упала, но страх за Азирафеля действительно заставляет меня, наконец, действовать. Это не то, что я могу откладывать в долгий ящик.
Я говорю:
— Может, мне следует найти новую девушку?
— Живая приманка?! Кроули, ты с ума сошел?!
Я кривлю рот. Будто бы «живая приманка» хоть что-то, блять, для меня значит. Проблема Азирафеля в том, что он все надеется на то, что у него каким-то магическим образом получится затолкнуть в меня святые истины о милосердии и сострадание. С чего-то он решил, что я тот тривиальный плохой мальчик из книг — будто бы меня просто недолюбили, а как только долюбят я перестану резать людей и получу великое сострадание. Нет, блять, не перестану, это моё гребаное хобби, и ничего это уже не исправит.
Я больной.
И эту болезнь не излечить.
потому что я боюсь бороться с самим собой.
я боюсь сам себя.
ну, я же уже говорил.
— Я тут подумал, а если я найду себе парня?
Я просто игнорирую его слова, потому что он уже должен был привыкнуть. Но своих попыток он не оставляет. Нет, Азирафель, своей любовью ты лечишь меня не от жестокости, а от боли. И это куда лучше — когда-нибудь до него дойдет моя расстановка приоритетов.
— Парня?
— Вдруг они убивают только девушек.
— А твой отец?
— Ну он же не мой парень. Просто интересно, — я пожимаю плечами.
— Просто интересно с парнем? — он чуть хмурится, но, на самом деле, он пытается меня этим задеть. Будто бы моя гомосексуальность стала бы для меня открытием.
Кстати, у меня ни разу не было с мужчиной — просто интересный факт.
— В любом случае, я не хочу, чтобы ты рисковал человеческой жизнью, зная, что его ждет.
— Мы приставим к нему охрану. Словим на живца, так сказать.
— Мне кажется, это слишком просто, Кроули. Оно не так работает, — он качает головой и тянется к вину. Я перехватываю его, сам подливая. Я просто хочу хотя бы немного о нем позаботиться. Просто это вшито у меня под кожу, приклеено к ДНК. Это просто нормально.
— В последнее время всё кажется слишком простым. Это меня и напрягает, — я сам не замечаю, что последнюю фразу я буквально шепчу. На самом деле, мне тоже кажется это слишком простым и, скорее всего, это не сработает. Я поднимаю отяжелевшей взгляд на Азирафеля и ставлю бутылку на место. — Но нам стоит попробовать. Я позабочусь об охране, а тебе следует быть просто внимательнее к подозреваемым. Не то чтобы они у нас в принципе есть, но…
— Но?..
— Но их не мешало бы найти. У тебя же есть доступ к прошлым преступлениям, ко…
— Это не обсуждается, Кроули. Это уже прямое вмешательство в мою службу.
— Пожалуйста?.. Просто посмотреть базу. Я могу сам это сделать, просто дай мне туда доступ.
Азирафель вздыхает, поджимает губы и прикрывает глаза. Его плечи напрягаются.
— Я же знаю, что ты спокойно можешь взломать нашу систему, но вместо этого ты просишь сделать это меня…. Ты будто спрашиваешь разрешения.