И я совсем не должен был страдать.
Я ведь просто обманывал всех. Всегда это делал.
Я посмотрел на часы. Оставалось чуть больше тридцати часов.
Я позвонил, и около минуты никто не подходил к двери. Я уже хотел развернуться, как дверь аккуратно приоткрыли, и я глянул на неё, заметив цепочку я вскинул бровь.
— Дополнительная защита? — спросил я со смешком.
— Опять вы? — не очень-то и доброжелательно спросила она, и я подумал, что она говорила о том моем последнем визите осенью. Сейчас же я стоял на фоне заснеженной улицы в теплом пальто и с шарфом. — Я вам уже все сказала, что вам ещё нужно?
— Полагаю, чтобы вы повторили это ещё раз. Давайте без глупостей, хорошо? Думаю, вы знаете, кто я, и если я захочу, я вас вытащу своими силами, и эти силы вам не понравятся.
Дверь закрылась, а через секунду снова открылась. Она отошла, пропуская меня вперед, и я кивнул ей, проходя вперед.
Я потянулся к ручке двери, закрывая её обратно и сказал:
— Не хочу растягивать это все, так что, сразу к делу. Я приходил к вам ранее? Без своего друга?
— Ага, пьяный и с зрачками во всю радужку, — зло рыкнула она, складывая руки на груди и вся сжавшись. Кажется, в тот самый раз я был не особо вежлив с ней. Это единственное воспоминание, которое так полностью не восстановилось. Но я сложил два и два. Тот чемодан — я готовил его для убийцы моих родителей. И я узнал, кто это, через неё. И тот медальон был не моей галлюцинацией.
— Прошу прощения за возможные неудобства, я был не в себе. Полагаю, вы можете мне максимально сжато рассказать наш диалог?
Она насторожилась, не скрывая удивления, оглядывая меня. Однако, решив, что для неё же будет лучше, если она будет послушной, она сказала:
— Вы спрашивала про отца. И да, я знала его. Он был другом моего мужа. И он знал Альфреда. Насколько мне известно, со слов Альфреда, упокой Господь его душу, он просил его узнать о неком Кроули. Говорил, что у него есть какие-то счеты с ним или типа того. Ну, то есть с вами. Альфред дал ему нужную информацию за хорошую сумму денег, и, насколько мне известно, он… он работал на него в дальнейшем. Я не знаю подробностей. Правда, не знаю!
Я склонил голову вправо.
Это было так очевидно, Господи. Ещё когда он сказал, что их заказчик говорил, что боролся со злом — я понял, что это всё время был мой биологический отец. Только он считал себя борцом со злом. И только он всегда называл меня таким же психопатом, как и он. Абсолютно таким же Дьяволом.
— Вот как. Спасибо. Вы выглядите несчастной, с дочерью всё хорошо?
— Ага. Осталась без отца, как думаете, всё хорошо?
Я улыбнулся ей. Открывая дверь, чтобы уйти, я кинул ей через плечо:
— В сравнении со мной — у вас всё хорошо.
Я захлопнул за собой дверь только и успев услышать, как она возмущенно вдохнула. Засунув руки в карманы я быстрым шагом дошел до своей машины. Сейчас не было ни шока, ни злости, ничего. Я понял это ещё тогда, стоя в курилке. Я понял, что это был он. Только он мог такое сказать. Его почерк есть даже в его словах, которые мне предавал этот чувак.
Я выдохнул, прикрыл глаза и улыбнулся.
Я решил, что мне надо будет качество обдолбаться прежде чем наведаться к своему отцу в гости, чтобы не словить панической атаки.
Его адрес я выяснил ещё пару дней назад. Он сменил место жительство. Вроде, менял его пять или шесть раз. Моя мать, насколько мне удалось узнать, мертва. Её убили. И не нужно много мозгов, чтобы понять, кто её убил.
Что ж, из нашей семейки остались только я и отец.
Самые живучие. Самые бешеные и ненормальные ублюдки. Мужчины. Вот вам иллюстрация того, за что борются феминистки. Чтобы мужчины перестали думать, что нам все позволено.
Естественный отбор. Побеждают сильнейшие.
Поэтому я собираюсь доказать ему, что зря он задержался здесь. Я ему не рад.
***
Если вы думали, что для какого-то гения из Германии или Лос-Анджелеса, черт его знает, мне нужна подмога, то вы явно плохо поняли все происходящее. Я без всякой помощи завалился к Юсуфу домой, о чем мы говорим вообще? А с Юсуфом-то куда опаснее иметь что-то общее. Даже если мы говорим о воздухе.
Я не особо сильно закидывался в этот раз. Обычной дозы мета вполне хватило, чтобы ощущать себя на веселе, хотя недостаточно для того, чтобы выбросить все недавно произошедшее. Нервы просто не выдерживали.
Он — его звали Ричард — сидел, привязанный к стулу, со скотчем на рту и пялился на меня. Я не знал, кому ещё излить душу, поэтому решил, что он — лучший слушатель. Ну, не считая Вас, конечно же. Если Вы до сих пор здесь, то я хотел бы лично выразить Вам свое восхищение. Я бы сошел с ума, пока все это читал. Но надолго я Вас не задержу, нам осталось немного, и я буду Вам благодарен, если Вы пройдете этот путь вместе со мной. Иногда так важно знать, что с тобой был хоть кто-то. Даже если Вы узнаете об этом спустя очень долгое время после произошедшего.
Я сидел в кресле напротив него, и все рассказывал про это.
— Слушай, я знаю, ты в психологи не навязывался, но ты — последний человек с ушами, которому я мог все это рассказать и не услышать осуждения. Хотя бы потому, что на тебе скотч. Так вот, и после этого всего Босс такой: а пошел ты на хуй, ты прикинь? Просто выкинули. Нет, ну ладно, признаюсь, последние месяца я реально был, ну, так себе, но мне можно было дать время, чтобы восстановился! Да черт возьми, они меня любили! Обожали! Обо мне слышали в других организациях, каждый политик хотел мне руку пожать, а теперь? А теперь?! Посмотри, что они со мной сделали! Дьявол, это же уродство! А я ничего не могу с этим сделать. Я так устал, — потерев лицо руками, я тяжело выдохнул и уставился на его. Я не видел в его глазах испуга или шока. Скорее, он был удивлен или типа того. Да после такой истории любой был бы удивлен.
Я встал достав из карман коробок спичек. Стул и пол уже были предварительно облиты керосином, так что дело было за малым.
— Ну, гори яс…
Он активно замычал. Просто замычал. Не пытался вырваться. Я вздернул бровь, задул спичку и подошел к нему. Прежде чем сдернуть скотч, я сказал:
— Ладно, последнее слово так последнее слово. В конце концов, не одному же мне пиздеть.
Скотч поддался легко, быстро и, наверное, почти не больно. На меня уставились глаза. Не бешеные. Вполне разумные. Такие глаза у тех, кто знает как правильно работать. Он явно не был посредником во всем этом дерьме. Такие люди таким не занимаются. Но я просто пытался как-то избавиться от стресса.
— Так ты что, больше не с ними? Тебя реально убрали?
— Ты что, знаешь меня?
— Наслышан. Слушай, дай мне пять минут, я могу тебе кое-что предложить.
— Ага, мне уже столько разных предложении сделали, что после одного я в больнице валялся месяц. Спасибо, не надо.
— Я дам все гарантии. Просто дай мне пять минут и выслушай, ладно? Достань свое доверие в последний раз. Не ради кого бы там не было. Ради себя.
Я склонил голову. Затянулась паузу. Он не дышал сбито — кажется, что даже не волновался. Он что-то понимал, и мне нужно было понять это тоже. По крайней мере, так хотела моя интуиция и мет во мне. Хотели, чтобы я выслушал гения. Того, кем бы я мог стать, если бы не наркотики и болезни.