Глава 4
13:15.
Теперь в ее жизни не было ничего, кроме ужаса.
Ее ноги и руки были закованы в кандалы, и она знала, что это значит. Она достаточно читала об этом в газетах и журналах. Достаточно видела в вечерних новостях. Она была в руках какого-то сексуального маньяка, и, Боже правый, она, вероятно, была не первой. Там, за пределами ее собственного мрака, был кто-то, кому нравилось слышать крики и мольбы. Прежде чем убить.
Они всегда убивали.
Это она тоже знала.
Она осознавала ужасно хрупкую уязвимость своего тела, холодную, почти обнаженную грудь, обнаженные руки и ноги, прижатые к деревянным балкам. Внутри ящика ее глаза не могли воспринимать темноту. Тяжелый воздух был удушливым. Она чувствовала запах собственного дыхания. Пот щипал глаза. Она моргала, чтобы прочистить их, и наконец закрыла веки, в то время как тело тяжелело от рыданий, которые совершенно не поддавались ее контролю, вырываясь из глубины души. Она слышала свои собственные быстрые вдохи. Казалось, они никогда не смогут наполнить ее легкие или успокоить колотящееся сердце.
Она чувствовала тяжесть в ключицах.
Кожа на запястьях и лодыжках чесалась и зудела.
Затем пленница почувствовала холодное прикосновение металла чуть ниже правого запястья, внезапное, казалось, из ниоткуда. Оно прошло от запястья до локтевого сустава и остановилось там. Затем от локтевого сустава к подмышке, медленно, резкий укол ножом или острыми ножницами в нежную плоть, затем снова движение, исследующее округлость ее груди, остановившееся лишь для того, чтобы уколоть еще раз в набухший от страха сосок. Тело дернулось назад, и лезвие снова двинулось вниз, скользя по дрожащему животу к пупку и останавливаясь, чтобы на этот раз сильнее уколоть ее в нежные места, а затем двигаться дальше.
Она почувствовала, как грубые пальцы погладили ее по плечу, оттягивая бретельку слипа, затем почувствовала, как ткань натянулась, а затем слип мягко упал на ее бедра. Лезвие спустилось вниз, вошло, тонкое и холодное, между трусиками и плотью бедра справа, и она почувствовала, как оно тянет и режет. Теперь она была полностью обнажена перед ножом и мужчиной, который срезал с нее нижнее белье. Она почувствовала, что задыхается внутри коробки от слез и соплей, затем ощутила, как грубые пальцы отпускают ее и услышала стук удаляющихся шагов.
Она была бы полностью голая, если бы не коробка на ее голове.
Голая, униженная, плененная...
Она была рада, что похититель не может видеть, как на ее лице отражается стыд.
И чувство стыда, несмотря на то, удушающий страх, заставляло ее злиться. Так что первый резкий поток страха начал кровоточить, смешиваться и перетекать в упрямый черный гнев и, наконец, в странную вызывающую гордость, которая была другой стороной стыда.
Так она и висела в подвешенном состоянии. Голая.
В ожидании предстоящих мучений.
- У леди есть мужество, - сказал он.
Кэт , была согласна, хотя ничего не сказала, просто смотрела, как он откусывает от полусъеденного сэндвича с тунцом, жует и глотает. А потом он стал хрустеть картофельными чипсами, поданными к сэндвичу.
Кот сидел перед ними возле крестовины, оглядываясь на подвешенную на нее обнаженную женщину, а затем нервно поглядывая на каждого из них, интересуясь их сэндвичами, и размышляя, к кому бы подкатить, чтобы перекусить тунцом, но также явно интересуясь этим странным новоприбывшим, прикованным здесь. Стивен ел, а Кэт пока не ела. Наблюдая за кошкой, женщина видела ее метания и подумала, что та остановит свой выбор на Стивене.
Это была просто Кошка. У нее не было имени. Прошлым летом на заднем дворе были кроты, которые портили газон, а у ручья они заметили водяную крысу. Поэтому они взяли кошку из питомника, чтобы та прогнала кротов и крыс, и кошка преуспела в этом за удивительно короткое время, поэтому они оставили ее, решив, что если кроты появились один раз, то они могут появиться снова. Кошка была цвета шампанского с полосками и пятнами белого цвета, с одним почти идеальным кругом белого цвета на каждой из передних лап. Никто из них не особо заботился о кошке, но они кормили ее, платили за прививки и мирились с мертвыми или умирающими птицами, или мышами, которых она время от времени приносила домой, бросая их на заднее крыльцо, как какой-то отвратительный подарок.
Женщина смотрела, как кошка приближается к Стивену. Она была права насчет решения животного. Стивен поднял голову, увидел животное и отмахнулся от него ногой. Она была всего лишь кошкой, но не глупой. Она отступила. Сидела и, казалось, размышляла о том, как ей повезло с Кэт.