— Я хочу вас попросить…
— Попросить предать Альтэссу? — пользуясь моей заминкой, перебил алый, насмешливо искривляя уголки губ.
— Извините? — не поняла я.
— Долг каждого воина клана — защита его Повелителей, — пояснил коготь Харатэль. — Если я, видя, что эссе угрожает опасность, не вмешаюсь, это будет преступное нарушение воли Солнцеликой.
Похоже, он придерживается тех же взглядов, что и эсса Ровер. Что и любой дракон. Странно было бы ожидать чего-то иного.
— Извините, — повторила. — Тогда могу я хотя бы рассчитывать, что наш разговор останется между нами?
— Не спешите, леди Ланкарра, — Фервинг задумчиво крутил в пальцах то ли монету неизвестного мне номинала, то ли медальон. — Знаете, какую самую большую ошибку может совершить каратель? — дракон выдержал паузу и сам же ответил. — Не рассчитать силу связи между собой и тем, на кого охотится. Слишком слабо — и «поводок» порвется, вынуждая заново брать след. Слишком сильно — и убийца начнет понимать жертву, догадываться, какие причины толкнули ее за границы дозволенного Заветом. Понимание же в свою очередь рождает сочувствие. На этом спотыкаются многие молодые каратели, и эсса Исланд не стал исключением.
Дракон с недоброй усмешкой стиснул монету в кулаке. Когда он снова разжал пальцы, она исчезла.
— Зачем вы мне все это рассказали?
— Долг каждого воина клана — защита его Повелителей, — повторил Фервинг, игнорируя вопрос. — Но прямого приказа оберегать вас Солнцеликая мне не давала, поэтому если эсса велит сосредоточиться на безопасности Демона льда, даже в ущерб своей собственной, мне придется подчиниться, — дракон посмотрел мне в глаза и легкомысленно пожал плечами. — Как-то так.
Теперь я, похоже, знаю, у кого Кристофер научился язвить и переиначивать распоряжения.
Жизнь за жизнь — неизбежная цена…
«Мой дар разрушает все, чего коснется, — так сказала Вестница. — Еще до рождения от меня отреклась семья. Лучшая подруга до сих пор называет чудовищем. Мужчина, с которым я надеялась разделить небо, должен был однажды предать нас».
Юнаэтра полагала, что ее магия смерти забрала у нее все. Возможно, Странница-по-страницам-чужих-историй права, и я по-прежнему ничего не понимаю, но дело не во врожденных талантах. Мы сами выбираем спасти или убить, и дар равно может оказаться проклятием, а проклятие — даром. Только кузнец решает, что он будет ковать — мечи или орала. Травница, ведающая свойства растений, способна как исцелять раны, так и варить яды.
Мой дар тоже забрал у меня семью и друга. Я вряд ли когда-нибудь смогу назвать лорда Харэнара отцом, да и восточный дракон, подозреваю, интересуется мной не как дочерью, скорее, успешным этапом тысячелетнего эксперимента. За смерти Алика и Ситкары мне не расплатиться никогда.
Но верно и обратное: мой дар спас мою семью и моих друзей. Харатэль, Крис, Галактия — все они умерли бы, откажись я сыграть в рулетку с судьбой.
Мы делаем выбор сами.
Извечный Хаос, N’eari, один из четырех Творцов, вылепивших из грубой заготовки прекрасный в своем многообразие мир, пращур крылатого народа, стал нашей погибелью. Создатель наигрался в создание и решился его уничтожить? Нет. Просто потерял интерес к дальнейшей судьбе наскучившей погремушки, возжелал устремиться к новым открытиям и горизонтам и внезапно обнаружил, что скован незримыми цепями со своим творением. Бессмертный N’eariнастолько сильно увлекся, так слился с минутной прихотью, что теперь разрушить эту связь безболезненно не получится. К сожалению всех.
Должны ли родители вечно нести ответственность за детей? Имеет ли творение право на жизнь и силы своего творца? А если поставить вопрос по-другому? Должен ли кто-то жертвовать свободой ради благополучия мимолетного увлечения, случайной забавы? Narai, Itron и Terron посчитали, что да. N’eari решил иначе.
Каждый сам определяет меру ответственности. Каждый защищает свои интересы: жизнь, свободу, спокойствие совести.
Каждый — и родители, и дети — решает сам.
Должны ли дети оправдывать ожидания родителей? Воплощать их нереализованные амбиции? Что может быть страшнее, чем каждое утро открывать глаза с ощущением, ты не ты, марионетка, живущая не своей жизнью? Брат Йорка сбежал, едва осознал, что может не следовать матушкиному «как лучше», а решать сам.
«Меч» и «ножны» — тоже инструменты. Вот только вырваться из-под «опеки» лиаро гораздо сложнее. Иногда проще разрушить целый мир. Расколоть его на осколки.
Раскол… Могли ли Древние вмешаться и остановить братоубийственную войну? Наверно. Но не рискнули? Не захотели? Ответ прост и сложен одновременно. Свобода воли. Признав за крылатым народом право на жизнь, Narai, Itron и Terron признали за нами и право распоряжаться нашей жизнью, допускать ошибки и отвечать за них.