— Удачно сложившиеся обстоятельства, оборона захудалой крепости, спасение ее гарнизона и эссы… — протянул Сараск. — Не знаю, не знаю. Маловато, чтобы перевесить преступления Раскола. Возможно, если бы речь шла о ком-то ином, но…
— Демон льда — особый случай, — продолжил Ровер. — И требует особого взвешенного решения.
— Пожалуй, мне есть что присовокупить к словам эссы Ланкарра, — заметила Харатэль. — А конкретно две вещи. Первая: в основу стратегии с использованием столпов Квилона легли схемы, разработанные Риккардом прошлым летом. Замечу, несмотря на неоднократно выказываемый вами во время обсуждения скепсис, план, предложенный моими советниками, привел Альянс к победе, позволив уничтожить Матерь-Спасительницу и вернуть принадлежащий западному клану Ключ.
Сестра сделала паузу, давая драконам время осмыслить сказанное.
— И второе… Помнится, вы интересовались, откуда у меня сведения о дислокации врага? Позвольте представить вам мою тень. Лаанара, будь добра, — сестра протянула мне несколько свитков. — Передай это северному клану. Я думаю, уважаемым эссам хорошо знаком почерк Демона льда.
Исхард удивленно приподнял бровь. В глазах хмыкнувшего Ровера, изучившего бумаги, мелькнуло одобрение. На безмолвный вопрос Повелителя Севера командор теней кивнул, подтверждая истинность прозвучавших слов.
Ай да Харатэль! Угасшая надежда опять расправила крылья.
— Хочет ли кто-нибудь из присутствующих что-то добавить к вышесказанному? — уточнила Альтэсса юга. — В таком случае, если нет возражений, предлагаю приступить к голосованию.
На арену вынесли грубо склоченный деревянный стол, на котором
установили простые латунные весы.
— Эсса Ланкарра, прошу. Вы созвали Совет, вам и первое слово. Убеждены ли вы по-прежнему в своей правоте?
Хорошо, Харатэль заранее объяснила, что делать.
— Да, — на ладони загорелся белый огонек, упал на одну из чаш. — Решение обдумано, справедливо и направлено на благо Предела. Клянусь в этом небом, моей кровью и моей жизнью.
— Предавший однажды предаст снова, а потому не заслуживает снисхождения, — на противоположную чашу упала черная льдинка эссы Сараска. — Вот мое решение, и оно взвешено, справедливо и направлено на благо Предела, в чем клянусь небом, кровью и жизнью.
На несколько минут в зале собраний повисла тишина: никто не спешил сказать следующее слово.
— Возможно, однажды, — наконец с непонятным сожалением произнес Ровер, — но не сегодня. Сегодня кланы не готовы к вашему возвращению, командор Риккард. Я против. Даю клятву небом, кровью и жизнью, что решение мое взвешенно, справедливо и направлено на благо драконов.
На чашу весов упала вторая черная льдинка, и Альтэсса Аратай удовлетворенно кивнул. Странно. Я догадывалась, каким будет ответ Севера, но, несмотря на очевидность итога, ощущала разочарование. Почему-то всегда чудилось, что эсса Лэргранд симпатизирует мне, а еще — что глава теней способен здраво оценить ситуацию, но, видимо, прошлая ненависть оказалась сильнее.
— Я возражаю против снятия Печати, — пропела Астра. — Решение обдумано, справедливо и направлено на благо Предела. Клянусь в этом небом, моей кровью и жизнью.
Двуличная лисица! А еще поддерживала меня в спорах с эссой Алойли! Один голос против трех. Спасибо за подаренный шанс, Харатэль, но, похоже, из нашей затеи ничего не получилось.
— Каждый может пойти неверным путем, не каждый сумеет понять ошибки и исправить их, — менторски произнесла Каттера. — Я готова дать Риккарду, урожденному дома Льда, еще один шанс.
— Я признаю заслуги Риккарда перед южным кланом и поддерживаю просьбу Лаанары тиа Ланкарра и выбор Каттеры тиа Орсанест, — закончила Харатэль.
Чаши весов снова качнулись, теперь опускаясь на светлую сторону — три против трех, но голос Альтэссы значил больше, чем голоса эсс. Я не обманывалась: свое решение еще не озвучили Исхард и Аратай.
Друг надолго задумался. А я невольно вспоминала:
«Ты рискнул прийти на земли северного клана, безродный. На мою землю!.. Сейчас я убью тебя, изгой, и никто не посмеет меня осудить… Не щадить врагов! Даже если будут сдаваться…»
Всякий раз, когда сталкивались бывший и нынешний эсса, они если и не стремились тут же вцепиться в глотки, то общались весьма прохладно. Отчасти в их неприязни друг к другу была и моя вина.