— Я хочу посетить могилу Аликандра тиа Грандскай.
Хранитель памяти кивнул, жестом пригласил следовать за ним. Немой или просто принес обет молчания?
Лестница закручивалась бесконечными завитками, уводя в недра земли. Тусклый день погас почти сразу, исчезнув за поворотом, и единственным источником света остались серебристые руны, выплавленные в каменных стенах колодца. Заклинания разгорались по мере нашего приближения и медленно гасли за спиной. Время от времени в глухой стене открывались арки, уводящие в серую мглу. Издалека эхо приносило отголоски заунывной песни — то ли чьей-то молитвы, то ли стонов неупокоеных душ, то ли завываний ветра в кавернах.
Хранитель молчал. Пару раз я замирала, пытаясь услышать эхо шагов, шелест дыхания — хоть один звук, позволивший бы убедиться, что меня сопровождает живой человек, а не фантом или тень, порожденные этим странным местом.
Сколько же тут ярусов?!
Мы углубились в восьмой или девятый проход. Шагов двадцать спустя наш коридор пересекся с другим: тусклое сияние рун выхватило пару саженей каменной кишки, а дальше все скрывала привычная пелена мрака. Я вздрогнула, представив истинные размеры Некрополя, пугливо придвинулась ближе к провожатому. Если случайно заблудиться здесь, сколько пройдет часов или дней, прежде чем меня найдут? Отыщут ли? Или, может, мой неприкаянный призрак до скончания времен будет скитаться по погруженному в вечную ночь лабиринту, не видя выхода.
Я пожалела, что не взяла с собой Алис: с кошкой было бы спокойнее.
Камень давил, смыкался вокруг. Никогда не страдая боязнью замкнутых пространств, здесь, в Хаос знает скольких саженях под землей, я внезапно ощутила себя в ловушке. Грудь сдавило от нехватки воздуха, в глазах поплыло, разумом овладело нестерпимое желание повернуться и рвануть наверх, обратно к небу, к живым.
Я оперлась о стену, пережидая приступ. Упрямо сжала губы. Я эсса! Меня не напугать какими-то пещерами! Но было бы легче, разбавь пыльную глухую тишину звук человеческой речи! Безликий хранитель памяти молчал, терпеливо ожидая, когда я смогу идти дальше.
На следующем перекрестке мы свернули налево. С двух сторон за арочными проходами проплывали усыпальницы знаменитых северных семей. У одной служитель остановился, жестом пригласил меня войти внутрь. Сам он тактично ждал у входа: общение с мертвыми — личное дело каждого.
В центре круглого зала находилась огромная урна с прахом. На стенах — неглубокие ниши, соединенные сетью родственных линий, словно ветви лежащего на боку дерева. Многие пустовали, храня место для грядущих поколений; другие занимали барельефы.
Я замерла у знакомого лица, нерешительно провела пальцами по щеке, словно надеясь этой неуклюжей лаской оживить каменное изваяние, но то оставалось мертвым и холодным.
Алик. Мой драгоценный мишка. Верный рассудительный друг, всегда бывший окружающим надежной опорой и защитой. Ты и умер, защищая, как велел тебе долг.
Зачем я пришла сюда?
Сказать, что у нас все хорошо?
Мертвецам не нужна наша ложь. Лгут только живым.
Тогда для чего? Попросить прощения? Помощи? Решимости?
Зажмурив глаза, чтобы удержать непрошенные слезы, я долго стояла, прислонившись лбом к каменному лбу, пока не осознала, что не получу ответа. В этом месте не сохранилось ничего от моего друга детства — только чужой равнодушный камень и горстка пепла. Аликандр безвозвратно ушел, живя теперь лишь бесплотной тенью в любящих его сердцах.
Отодвинулась, снова вгляделась в черты надгробного изваяния, ловя себя на мысли, что начинаю забывать лицо друга.
Спокойную улыбку, советы, ощущение поддержки, которое дарило его присутствие. Как Алик отчитывал нас с Крисом за очередную шалость. Поправлял сломанный в азарте игры виноградный плетень. Как прикрывал во время побега на рыбалку.
Память — ненадежная вещь.
В потоке дней исчезают воспоминания детства и юности, веселые и грустные. Точно жемчужины с порванной нити, теряются ссоры и примирения, совместные авантюры и мечты.
Взамен приходит мучительная пустота, которую ничем не заполнить. Иногда ее удается перетерпеть, на время вычеркнуть, спрятать под ворохом новых впечатлений и знакомств, ведь жизнь не ждет на месте, она требует перемен, и тем, кто задержался в этом мире, волей-неволей приходится двигаться вперед.
Но пустота обязательно вернется, прокрадется тоскливыми осенними вечерами, поймает момент, когда ты неосторожно останешься в одиночестве, и напомнит о себе, стирая улыбку с лица.