— И не думал, — упрямо возразил Цвейхоп. — Каждый, кто мастерски разбирается в избранном деле, заслуживает этого звания. А я во всем Иньтэоне не встречал садов прекраснее, чем ваши. Не будь это место столь мрачным, я, пожалуй, переселился бы сюда.
— Вы снова переиначили все на свой лад, лорд Исланд.
— Цвейхоп. Я ведь сотню раз просил обращаться ко мне по имени. Как раньше.
— Не положено, — строго отозвался садовник, берясь за лопату. — Вы же знаете, не положено.
Мужчины обменялись еще парой фраз, после чего разговор угас сам собой: одного ждала работа, второго — южная эсса, которую лорд Исланд почему-то вызвался сопровождать, и оба стеснялись лишней свидетельницы дружеского спора.
— Валгос живет здесь, присматривает за садом, — заметил Цвейхоп, когда мы направились к воротам.
— Он… клейменный? — я украдкой оглянулась, убеждаясь, что Печать мне не померещилась. — Разве всех отступников не изгнали из Пределов?
— Говорят, край зимы суров, но справедлив. Валгоса назначили служителем Некрополя… в наказание за верность, — Цвейхоп упрямо сжал губы, точно решая, нужно ли озвучивать следующую мысль. — Иногда я сомневаюсь, знакомо ли вообще Альтэссе слово «милосердие».
Спутник отвернулся, будто успел пожалеть о нечаянной откровенности, скользнул взглядом по безучастным лицам каменных статуй. Мне тоже было безопаснее не отвечать: кто я, в конце концов, чтобы оспаривать решения Повелителя Севера? Какой вредитель вообще тянул меня за длинный язык с неуместными вопросами? Расслабилась, перепутав одного брата с другим! Это с Риком я могла откровенничать и не бояться последствий.
Оставшийся путь до саней мы проделали молча. У ворот Цвейхоп обернулся, задумчиво кинул взгляд на крупную мохнатую фигуру, разгребающую снег у ротонды. Заметил в пустоту:
— Извилисты пути Рока. В детстве, когда когти брата смотрели на меня как на несмышлёного птенца и мальчика на побегушках, я мечтал, что однажды сам буду ими командовать. Теперь Валгос выполнит любой мой приказ, но почему-то я этому уже не рад.
— Он не кажется ни разочарованным, ни обозленным.
Я действительно так думала. В отличие от изгнанного командора, сдерживающего бурю эмоций под хрупким льдом равнодушия, от этого дракона веяло почти философским спокойствием, глубоким и невозмутимым как тектонические озера Кайя.
Цвейхоп удивленно хмыкнул.
Извозчик за его спиной проверял упряжь. Некрополь подарил мне чудесную встречу, но пора возвращаться в Иньтэон.
Не замечая нетерпеливого сопения погонщика собак, я оттягивала момент расставания как могла. Увидимся ли мы еще? Возможно, Исхард сумеет организовать мне приглашение к семье Исланд, но не будет ли такая просьба странной? Как объяснить мой интерес к малознакомому дракону? И захочет ли Цвейхоп вообще меня видеть? Сомневаюсь, что отчаянное, ненормальное, порожденное сходством с Риком притяжение, которое я ощущаю к младшему сыну Альтэссы, взаимно.
— Спасибо большое, что проводили, — смирилась я с неизбежным прощанием. — Была рада знакомству.
— Взаимно, — дракон галантно поцеловал пальцы, удержал мое запястье. — Если эсса не откажет, я хочу пригласить вас сегодня в гости.
***
Цвейхоп приветливо кивнул рыцарю серебра, стоящему на страже у покоев первой леди, и бесцеремонно отворил дверь.
— Это удобно?
Я замялась на пороге. Мои представления о поведении в высшем обществе северного клана основывались на знакомстве с Нихамадой и ее «подругами», яро блюдущими этикет гарпиями, которых мне надлежало посетить как посланнице южной Альтэссы и официальной невесте Исхарда.
За последнюю неделю я настрочила писем больше, чем за предыдущие месяцы: изъявление желания познакомиться, приглашение в гости, согласие, отказы, просьбы о переносе времени встречи — северные леди почему-то упорно игнорировали мыслесвязь. Но пусть бумагомарательство и начинало раздражать, врываться без приглашения в чужое жилище по меньшей мере невоспитанно: даже наставницы в Южном Храме не позволяли себе входить в ученические бараки без предупреждения.
— Вполне удобно, — хмыкнул спутник. Цвейхоп явно радовался, предвкушая реакцию на устроенный им сюрприз. — Матушка в это время суток обычно в лаборатории, так что стучать бесполезно: не услышит.
За дверью нас встретила уютная гостиная в золотисто-коричневом цвете, маленькая, но теплая. Вокруг овального лоскутного ковра на полу располагалось несколько низких глубоких кресел из лозы, накрытых песочными пледами с бахромой. Вместо картин отделанные бамбуком стены украшала коллекция минералов в рамках. Но главное место, конечно, пренадлежало книгам: массивным кожаным фолиантам с серебряным орнаментом, тонким записным тетрадям, сложенным аккуратными стопками свиткам и даже глиняным табличкам.