Бессмысленно гадать! Вся паутина судеб известна одному Року.
Чужая болезненная, выворачивающая душу откровенность будто разрушила невидимую стену отчуждения между нами, потребовала не менее честного отклика.
— Я сделаю все, чтобы защитить тех, кто мне важен.
Урсула смотрела на меня пристально и долго, и от ее взгляда, напомнившего взгляд другой матери, потерявшей ребенка, стало не по себе… еще сильнее не по себе, потому что сегодня открылись не только мне, но и я сама. Как в тот раз, когда боль Марии на мгновение стала моей болью, барьеры души рухнули: незнакомая женщина напротив увидела и поняла то, что я скрыла от всех, даже от сестры и Криса.
— Я не собираюсь ни о чем спрашивать, не стану лишний раз вспоминать ходящие среди кланов сплетни. Я просто поверю, — Урсула в изнеможении откинулась назад, прикрыла глаза. — И буду надеяться, пусть это эгоистично, что ты оправдаешь мою веру. Что ты сумеешь помочь нашему сыну. Я… мы не справились.
В комнате надолго воцарилась тишина. Леди Исланд привыкла контролировать как магические потоки, так и собственные эмоции, поэтому взяла паузу, пытаясь обуздать хаос мыслей, разбуженные мучительные воспоминания. Я молчала, ошеломленная отголосками чужого горя и чужой надежды, внезапной проницательностью матери.
— Расскажи мне о Риккарде, — наконец смирилась с поражением Урсула. — Каким он стал?
Просьба, которой нельзя отказывать… и преступно лгать. Я обвела взглядом комнату, подбирая слова, осознавая, как невероятно трудно описать другого человека, ответить на вопрос.
Надежный, пугающий, опасный, жестокий, заботливый, гордый, смелый, осторожный — пустые определения, которые едва ли имеют что-то общее с живым драконом, ныне носящим имя Рик.
Меч из закаленной стали, потускневший от времени, но по-прежнему острый. Надменный владыка северных гор — белый тигр. Одинокий скиталец, потрепанный судьбой.
Не то. Женщина передо мной хочет услышать совершенно не то.
Какой Рик? Все, что я расскажу о темноглазом демоне, исказит призма моего восприятия. А значит, бессмысленно сочинять ответ, достаточно поведать то, чему была свидетелем.
Я начала историю с нашей бесконечно далекой встречи в трактире, жалея, что не обладаю даром Селены сплетать слова в проникающие душу узоры. Мне не хватало умения передать ужас юной неопытной жрицы пред жестоким убийцей-изгоем. Не доставало мастерства описать мучительность выбора между страхом и совестью, тонкие нити доверия, рожденного путешествием через леса приграничья.
Слова — пустые стекляшки — не могли вместить отчаяние плена у Повелителя ветров, тревогу за жизнь раненого друга, восторг разделенного на двоих первого полета, обретения второй половинки…
Урсула не торопила, внимательно слушала, подперев ладонью щеку, и в глазах ее плескалась безграничная печаль и тоска о невозможной встрече с тем, кого любишь всем сердцем.
Иногда заноза почти не видима, но если ее вовремя не удалить, крошечная ранка превращается в гнойный нарыв. Мой рассказ… я не понимала, чем он был для каждой из нас. Той самой занозой, что спустя пару часов заставит выть от боли? Скальпелем лекаря, вскрывающим гнойник? Снадобьем, приносящим облегчение после затянувшейся лихорадки, избавлением от застарелых сожалений, что, когда их долго носишь в душе, отравляют ее не хуже ожерелья из свинца? Сладким ядом, дурманным зельем, растравливающим чувства?
Я не знала. Не уверена, что ответ на вопрос сумела бы дать Урсула. Но сегодня и сейчас мы с этой незнакомой женщиной понимали друг друга лучше, чем кто бы то ни было, достигли такой откровенности, которая возникала только между мной, Аликом и Крисом в беззаботные детские годы… и еще с Риком во время первого и единственного разделенного на двоих полета.
Мне все легче удавалось связывать слова в предложения. История оживала, набирала силу, рождалась сама, помимо моей воли и желаний. Время утратило смысл и ценность.
— Это была ловушка…
Мы дошли до событий в Подковке, когда дверь в комнату отворилась, вырывая нас из плена болезненно-притягательного наваждения. Я осеклась на полуслове, вскочила, сгибаясь в поклоне перед вошедшим Повелителем Севера.
— Al’iav’el’, al’t tel’ Is.
— Эсса Ланкарра? Добрый вечер, — Владыка снегов повернулся к супруге. — Драгоценная, мне не докладывали о визите южной гостьи. Могу я присоединиться к беседе? О чем шла речь?
Какой-то внутренний проказник подзуживал открыть правду, посмотреть, как исказится лицо Аратая при имени его изгнанного сына. Благоразумие предупреждало, опасно дразнить Повелителя Севера, даже сейчас, когда, покинув тронный зал, у себя дома он утратил часть грозного неприступного величия.