Вспоминая печальные, виноватые глаза сына.
— Смотри куда прешь! Кто-то грубо оттолкнул Эрика к стене. Эрик вздрогнул, выныривая из болезненных воспоминаний. Дождь закончился. Народ куда-то спешил, поругиваясь, проезжавшие экипажи то и дело окатывали пешеходов грязью. Вслед им летели проклятия, которые перекрикивали суетливые голоса мальчишек-газетчиков:
— Новое убийство! Новая жертва ангела смерти! Читайте, читайте!
Неуловимый ангел смерти! Дарующий легкую смерть вновь убил! Читайте, читайте! Эрик кинул в ладонь мальчишки монетку, развернул газету и полоснув взглядом по колонкам бреда, устало усмехнулся. Он ненавидел журналистов. Пишут много, а знают… Да что они вообще знают? Зашел в темный переулок и закрыл глаза, желая только покоя. А покой бывает лишь в одном месте. Старинное кладбище встретило его зарослями трав, каплями дождя на ярко-красных ягодах малины, покосившимися, давно некрашеными оградками и… далеким, напевным голосом священника. Эрик удивился: уже много лет в сонном царстве забытых всеми склепов никого не хоронили. Эта часть кладбища была старой, густо поросшей вечнозеленым плющом и, казалось, никому ненужной. А Эрику даже нравилось временами прогуляться по усыпанным гравием дорожкам, любоваться на распускавшиеся, чудом выжившие тут розы, чувствовать застарелое дыхание смерти. Быть одному. И сейчас он жаждал одиночества. Жаждал, а все равно шел на тихое бормотание молитвы. Будто его что-то его притягивало… Очнувшись от наваждения, Эрик встал за покосившимся, поросшим мхом крестом, смотря, как возле склепа собрались провожающие в мрачных, черных одеждах. Как и всегда на похоронах, Эрик нашел в толпе несколько людей, которые хотели последовать за умершим. Например, тот посеревший господин в обтягивающем сюртуке.
— Отец, — прочитал его мысли кто-то за спиной. Оглянувшись, Эрик увидел стройного, нестарого человека в одежде католического священника.
— Чей отец? — отвернулся Эрик, не понимая, почему с ним вообще заговорили.
— Мальчика… Так бывает, господин…
— Не важно, — Эрик не считал нужным озвучивать свое имя.
— Князь Хельский, не так ли?
Эрик вздрогнул.
— Мы знакомы?
— Нет, не знакомы, но я вас знаю… скажу более, я искал вас, ангел смерти. Что же вы вздрагиваете-то? Мы похожи, мой друг. Вы чувствуете тех, кто хочет умереть, я — тех, кто убил. Вы — убили и не раз. А отец мальчика хочет последовать за сыном, тут даже вашего дара не надо, чтобы это увидеть. Вы ему поможете?
Отец потерявший ребенка… как знакомо. Эрик тоже вот потерял. И опять, второй раз за день, волной накатила боль, ноги перестали держать, и Эрик сел на покосившуюся скамью, опустив голову на ладони. Голос за спиной был все так же неумолим:
— Так бывает, князь. Гордый родитель поссорился с ребенком, серьезно, но из-за мелочи. Гордый ребенок не захотел жить. А гордый ангел смерти ему помог.
У Эрика перехватило дыхание.
— Ну что же вы, друг мой? Доведите дело до конца. Помогите теперь умереть и отцу. И спросите себя, только честно, того мальчика нельзя было спасти? И так ли уж было необходимо его убивать? Эрик похолодел. Земля вдруг покачнулась, будто пытаясь его с себя сбросить. А священник продолжал:
— И надо было ли ждать, пока ваш сын умрет сам?
— Вы не смеете… — прошипел Эрик.
— Как и ваша жена…
— Не смеете.
— Или убить обоих?
— Не смеете!
— Не кричите, это кладбище. Вы обращаете на себя внимание. Дайте руку. Я отведу вас в место, где можно кричать…
— Вы тоже?
— Ну же князь, вы не уникальны. Смиритесь. Дайте руку.
— Убьете меня?
— Боитесь?
— Я…
— Тогда дайте мне руку. Эрика встал и подал священнику руку. Его будто втянуло в туннель. А когда он вылетел наружу, то дыхание перехватило, а в глазах потемнело. Вновь теплой волной откатила проклятая слабость. Надо отдохнуть. Надо хоть немного отдохнуть…