— Довольно того, что я осталась жива.
— Обратно тебе нельзя. Особняк передадут нашим верховодам, а тебе лучше не попадаться им на глаза.
— Мне нужно в город, там мой дом. И родители, возможно, уже вернулись.
— Единственный способ для тебя пролезть в город — через чумной карантин. Мой дядька там работает в лекарне. Так и быть, скажи, что Ганс передаёт ему горячий привет, тогда он тебе поможет. Наверно. Но стража не пустит, нужно найти пролом в стене. Помнишь, где старый сад с руинами башни?
— Примерно.
— Тогда не заблудишься. Дыра в стене там совсем рядом.
Слуга уехал, оставив графиню одну.
До вечера оставалась всего пара часов. Темнеть стало рано, Клавдия старалась идти быстро, чтобы ночь не застала её на дороге в полях.
Как же всё резко изменилось… Ещё пару дней назад она играла с мамой в мяч в их уютном саду, и хоть тревога тогда уже просочилась за стены их дома, такого поворота никто не ждал.
Старый сад был огромен и блуждать по нему пришлось долго. Приземистые выродившиеся яблони сбросили плоды и те почерневшими комками скопились вокруг деревьев. Они то и дело подворачивались под ноги Клавдии, глухо хрустели и испускали пьяный гнилостный запах. Её шёлковые чулки по щиколотку пропитались соком. Не выдержав отвращения, она сняла их и оставила на земле. Из зарослей показался бок древней разбитой башни, где обнажилась винтовая лестница, и графиня поняла, что на верном пути. Одряхлевшая защитница теперь была укрытием для бродячих кошек, одна из которых спала на ступеньках. Чёрное пятно кострища указывало на то, что и люди там бывали. Те люди, кому совсем некуда идти.
Вскоре обвалившаяся стена указала путь в город. Камни резали стопы, делая каждый шаг мучительным, но мостовая с гладкими холмиками булыжников обещала облегчение и была совсем близко.
Квартал хранил пугающее молчание. Дома сгрудились, словно мёрзнущие бродяги, внешние лестницы многих чернели разлагающимся деревом, шершавые стены забыли, когда в последний раз их мазали глиной. Тут и там сушилась ветхая одежда, а вместо фонарей в проулках тлели костры, распространяя удушливый дым.
Долго искать лекарню не пришлось, мостовая тянулась к ней и, отделив от прочих построек, разбивалась лучами улиц, ведущих вглубь квартала. Дом был старательно выбелен и выделялся среди прочих целой крышей и подводами, брошенными прямо у входа.
«На них, верно, привозят больных или перемещают мертвецов», — подумала графиня. За мытым стеклом окошка у двери горел маленький фонарь, говоривший о том, что лекари ещё не спят. Осенние сумерки уже потекли в подворотни и порядочно затопили узкие улицы. Замешкавшись в саду, Клавдия потеряла слишком много времени.
Она дёрнула ручку, оказавшуюся липкой, но та не поддалась. Пришлось постучать в рыжую от свежей охры плаху двери. Никто не ответил, но в окошке мелькнула тень и дверь приоткрылась. Престарелый мейстер с линяло-голубыми глазами не выказал удивления. Такие, как он, слишком много повидали на своём веку, босые и чумазые девицы исключением не стали.
— Чего изволите? — неприветливо проговорил он.
— Добрый вечер. Мне сказали, что вы сможете помочь в одном деле… Даже не знаю, с чего начать… Я попала в затруднительную ситуацию…
— Внезапная беременность? Можно решить вопрос завтра. Цена зависит от срока.
— Слава богу, нет. Ганс передаёт вам горячий привет. Он сказал, что вы можете обеспечить мне укрытие на какое-то время. Меня зовут Клавдия Раймус.
— Гадкий сучёныш. Ничем не могу помочь, ступайте в ближайшую деревню.
— Постойте, мсье! Мне не хотелось бы остаться на улице ночью. И раз я уже здесь, возьмите подвеску. Она с настоящим бриллиантом и изумрудами.
Золотая цепочка соскользнула с гладкой шеи и исчезла в широкой короткопалой ладони мейстера. Тот молча скрылся в сумрак лекарни. Через окошко было видно, как он покрутил камень возле свечи и тот весело сверкнул гранями, такой чужеродный и ясный во чреве чумного карантина. Цветные пятна рассыпались по коричневому от дёгтя балахону врача. Клавдия опасливо перешагнула порог, так и не дождавшись приглашения войти. Деревянный пол был тёплым и даже не скрипнул.
— Хорошо, — выдохнул старик. — Я пойду на риск. Откровенно говоря, из деревни тебя бы выгнали, а в городе убили пьяные солдаты. Сюда же, будучи в здравом уме, никто не сунется. Квартал диктует свои правила. Здесь хватает висельников, но они ведут себя тихо. Под этой крышей, — сморщенный палец указал на исполинские балки потолка, — чтобы ты понимала, живут люди, каждодневно рискующие жизнью ради других. Тебе придётся заслужить своё место здесь. Деньги нам пригодятся, — он снова взглянул на подвеску, — будем считать, что эта ночь тобой оплачена. Но на последующие ты заработаешь сама. Я подыщу тебе занятие. Согласна?
— Хорошо, — пожала плечами графиня, — я к вашим услугам.
— Решено, стало быть. Я подумаю, что ещё сделать для тебя. А пока могу угостить рагу. Работники уже наелись.
Желудок Клавдии напомнил о том, что пуст с самого утра и примет всё годящееся в пищу.
— Благодарю, очень заманчиво!
Мейстер проводил гостью на кухню и указал на растрескавшийся деревянный табурет у стола. Перед Клавдией появилась жестяная миска, из каких в её доме даже животных брезговали кормить. Но рагу, лоснившееся подливой в свете обрубка сальной свечки, внезапно обрадовало приятным вкусом — в него будто добавили дорогих приправ. Хватало тимьяна, розмарина и даже перца. Стараясь не разглядывать обкусанную деревянную ложку, Клавдия принялась за ужин.
В углу, где висели пучки трав, кто-то возился. Графиня пыталась рассмотреть его, скосив глаза, но человек был весь одет в чёрное, сливался с мраком лачуги. Он что-то тихо говорил сам себе. Мейстер подошёл к нему с лотком врачебных инструментов.
— Осмотри её.
— Совсем нет нужды, я чувствую себя превосходно! — продемонстрировала Клавдия отточенное годами умение разборчиво говорить с набитым ртом.
— Только не ври, что над тобой не надругались. Если ты здесь умрёшь от внутренних ран, истекая гноем, лишь добавишь проблем, — сварливо отозвался лекарь.
Чёрный человек высвободил кисть из широкого рукава и небрежно порылся в лотке.
— Все грязные… — меланхолично проскрипел его голос.
— Я уже говорил, что твою Томасин надо бы меньше кормить? Лишнего куска с такой работой она не заслужила.
— Спасибо, мейстер. Я всё сам отмою и разберусь. С осмотром тоже справлюсь.
— Право, не стоит! — графиня едва не подавилась, увидев, как блеснул какой-то начищенный до блеска крюк. — Мне повезло, меня и пальцем не тронули!
Подмастерье обернулся и Клавдия на несколько секунд онемела от ужаса. Она почувствовала его вязкий взгляд, но лицо рассмотреть не смогла.
— Лечение — дело добровольное. А я сегодня и без того порядочно устал.
Место для сна нашлось только одно, и то с двумя женщинами под боком. Сообщая об этом, мейстер мрачно ухмылялся. Перед дверью он предупредил:
— Придётся тебе с ними договориться о кровати. Уж не знаю, как. В крайнем случае, весь пол в твоём распоряжении. Эй, там все одеты? — спросил он, постучавшись. — Встречайте новую подружку. По крайней мере, до утра поручаю её вам.
Сделав глубокий вдох, Клавдия вошла, согнувшись под притолокой.
— Добрый вечер, дамы!
В комнате на кровати сидели спина к спине две молодые женщины, но называть их дамами было опрометчиво. Одна из них весила, должно быть, не меньше десяти пудов. Из-под засаленного чепца свисала прядь слипшихся волос, бывших когда-то пшеничными, и её дыхание можно было услышать с пяти шагов. Другая же напоминала больную пахотную кобылу. Обе взирали недобро и колко.
«Давай, Клавдия, тебе поможет только голова! — рассудила графиня и её взгляд стал выхватывать одну деталь за другой. — Рука худой упёрта в пояс запястьем. Должно быть, грязная, не хочет пачкать юбку. Колени — ого! — расставлены шире плеч. У толстухи приоткрыт рот и она горбится…».