Раздражение от того, что ему, видите ли, «пришлось» так долго мучить её мать, моментально сорвало внутренний барьер Лираны, о котором Ксения и не подозревала. Сила настоящей хозяйки тела вдруг вырвалась наружу (молодец, девочка, можешь ведь, когда действительно хочешь!), взметнулась к потолку и только было собралась обрушиться на родителя, как злополучный обруч (угу, тот самый, которым Ксю любовалась совсем недавно) сжал голову с такой неистовой силой, что потемнело в глазах. Казалось, несчастная головушка вот-вот лопнет от этого давления. Вырвавшийся энергетический поток, словно щенок, которому злой и страшный дядька дал пинка, заскулив, ринулся обратно к хозяйке и спрятался, но теперь уже глубоко-глубоко, словно боясь, что его снова потревожат.
– Маленькая дрянь, да как ты посмела... – гаркнул Турин и сжал руку в кулак. И, повинуясь его воле, магические потоки в такой же «кулак» сжали его несчастную дочь, грозя попросту раздавить.
Ксения билась в этих путах, сжимавшихся всё сильнее, выдавливавших дыхание из груди. Она звала, звала магию Лираны, но Лира, кажется, за сегодня уже исчерпала лимит смелости и после неудавшейся попытки нападения на отца не решилась снова показать характер, а забилась в уголок и мелко дрожала, готовая согласиться с чем угодно, лишь бы пытка поскорее закончилась.
– Сейчас ты пойдёшь в святилище, станешь перед алтарём и сделаешь то, что от тебя потребуется, – процедил хозяин замка. – А потом уедешь с мужем и будешь подчиняться ему во всём, что бы ни приказал, о чём бы ни попросил.
Ксю по инерции качнула головой – и получила новую порцию чар, от которых грудь сдавило так, что сделать следующий вдох она просто не смогла. Сердце заколотилось со страшной силой, кровь забурлила по жилам, глаза готовы были вылезти из орбит, рот беспомощно открылся... Безотчётный страх напополам с паникой заполонили душу без остатка. И когда лёгкие, наконец, смогли получить необходимую дозу воздуха (отец немного ослабил хватку), настоящая Лира была окончательно сломлена и готова на всё.
Путь к домашнему святилищу, где находился алтарь, прошёл для Ксении как в тумане.
«Не хочу туда, не хочу!» – билась в сознании единственная мысль, но слегка вибрирующий ошейник служил постоянным напоминанием, что медлить опасно. Около двустворчатых кованых дверей девушка по инерции притормозила, словно это могло отсрочить встречу с неизбежным, однако сиер Трайдер медлить не стал.
– Пошла! – рявкнул Турин и почти втолкнул её в прямоугольное помещение, где по периметру было расставлено множество свечей, а в центре находилось что-то типа небольшого обелиска из тёмно-серого камня, украшенного множеством символов, вырезанных чьей-то искусной рукой. – Невеста прибыла! – сообщил он присутствующим куда более миролюбивым тоном.
Присутствующими оказались его жена, служитель местного культа (пожилой мужчина в просторных белоснежных одеждах, которому, собственно, и предстояло поженить брачующихся) и, разумеется, жених (куда же без него?!). Остальные гости и члены семьи ожидали молодожёнов в большом зале, таковы обычаи в Кинарии. Жених, к слову, даже не переоделся перед бракосочетанием, так и остался в дорожном костюме. Значит, настолько не ценит невесту, раз не постарался выглядеть с иголочки? Ведь мог же сменить облачение перед торжеством. Ах да, он же намеревается почти сразу увезти её в свой замок, к чему ему лишний раз напрягаться?!
Жених, невеста и жрец окружили своеобразный алтарь-обелиск, и местный священник вопросил:
– По доброй ли воле вы вступаете в брак?
Сиер Джерсис уверенно ответил, что по доброй, и перевёл взгляд прищуренных глаз на будущую жену, ожидая её ответа. Ксю хотела отказаться, открыла было рот, но ошейник сжался на горле, напоминая, что подбирать слова нужно очень тщательно. Беспомощно оглянувшись на Тиру (всё-таки единственная женщина), которая в этот момент предательски отвела глаза, Ксения лишь безмолвно кивнула. А вдруг прокатит? Если она не произнесла согласия вслух, может, потом как-то удастся выкрутиться?
И церемония началась...
Жрец принялся читать причудливые заклинания, от которых у Ксении точно сломался бы язык, – и символы на обелиске засветились бледно-золотым. Разворачивавшееся действо было окутано флёром некой потусторонней торжественности и волшебства, это вам не рядовая роспись в ЗАГСе. Если бы предстоящий брак не был для Ксю приговором, она бы даже залюбовалась и прониклась атмосферой, а так... Каждое произнесённое слово священнослужителя приближало катастрофу и усиливало панику. Девушка метнула взгляд в сторону дверей – и свет померк у неё перед глазами от внезапного и почти нестерпимого приступа боли, когда ошейник и обруч в унисон сдавили голову и шею, лучше любых слов предостерегая даже не рыпаться.