Его член приносил с собой тяжесть в её живот каждый раз, когда он вбивался внутрь. Ровный шлепок его бёдер по ягодицам заставил Рей покраснеть, и она была рада, что её лицо прижато к траве. Когда её рот раскрылся и округлился в безмолвном вздохе, она попробовала траву на вкус.
Это была привычка заглушать крики в матрас или в плечо Бена. Барон не делал этого — он ворчал, пыхтел и стонал, когда они занимались любовью. У него напрочь отсутствовал стыд. Рей же, напротив, была весьма стыдлива. Трава не заглушала постыдное острое удовольствие, о котором, однако, Рей не нужно было беспокоиться — вряд ли кто-то подслушивал их здесь. Сладкая песня её оргазма подстегнула Бена; это заставило лошадь заржать и топнуть ногой.
Рука, которая держала Рей, резко вцепилась в волосы и растрепала косу. Кожа головы девушки напряглась, спина выгнулась, Бен издал низкий гортанный звук, а затем снова стало тихо. Он рухнул на траву рядом с ней, подняв небольшое облако пыли и пыльцы из полевых цветов.
— Я так давно не нюхала траву… — наконец-то произнесла Рей. Небо над ней было очень голубым и ясным. Она перевернулась на спину, не потрудившись скромно опустить юбки. Вокруг никого не было, и ей нравилось ощущение прохладного воздуха на её влажном, потрёпанном лоне и влажных бёдрах. Её конечности были мягки и расслаблены, как у новорождённого телёнка.
— Ты должна знать, что я никогда не позволю тебе выйти замуж, — трезво сказал Бен, как будто не слышал её и небо не было таким голубым и безоблачным. Его голос был хмурым и мрачным.
— Я не потерплю мужа! — Она была свободна от Ункара Платта по милости Божьей — или по милости ревности и жестокости Бена — и не собиралась связываться с другим животным. Рей хотела быть свободной.
Бен мрачно усмехнулся.
— Хорошее дело браком не назовут…
— Что вы имеете в виду?
— Моя невеста выглядит как, — Бен огляделся. Его взгляд остановился на военном коне, пасущемся неподалеку, не обращая внимания на их выходки. — Лошадь!
На мгновение Рей подумала, что он шутит.
— Твоя… твоя невеста?
Бен наклонился и засунул свой мягкий член обратно в штаны, завязывая их. Он пробормотал:
— Мне казалось, ты знаешь.
Рей ошарашенно моргнула. У неё горели уши. По какой-то причине ей стало неловко. Всё, что она знала об Альдераане, она узнавала от Бена. Он рассказывал ей, какие культуры сажают и собирают, кто на ком женится, кто забеременел, кто умер, кого арестовали за браконьерство. Казалось, он не говорил ей ничего важного.
— Откуда… откуда мне знать?
— Это мой долг, — сказал Бен. Он уставился на облака, на его челюсти заиграли желваки.
Рей почувствовала, как внутри всё перевернулось. Он говорил ей, что её долг — родить сыновей.
Никаких ублюдков, — сказала она ему с упреком тогда.
Он нашёл — или, вернее, его мать нашла для него — женщину, с которой можно завести сыновей. Несмотря на все его разговоры о бастардах и лживые слова любви, он женился бы на этой женщине, даже если бы она была похожа на лошадь. Даже если он её не любил или не симпатизировал. У Рей перехватило дыхание.
Конечно, она знала. Она всегда это знала. Он был бароном. Она не имела права злиться — кричать или топать ногами. У неё не было на него никаких прав. У него тоже не было на неё никаких прав — по крайней мере, через год и день.
Поднявшись на ноги, Рей поправила юбки и побежала к лошади. Она не умела ездить верхом, боялась лошадей — но всё равно забралась на спину лошади, хватаясь за седло.
Бен дернул её назад, когда лошадь шарахнулась и заржала.
— Отпустите меня! — взвизгнула Рей, пытаясь вырваться из цепкого круга его рук. Она беспомощно хлопнула его по груди. — Отпустите меня!
— Я не позволю тебе уйти! — взревел Бен. Его волосы развевались, рот был приоткрыт от злости и ярости. — Я буду терпеть её, но любить лишь тебя!
Рей оттолкнула его и побежала. Сердце колотилось как бешеное под грудной клеткой; её маленькие ножки утопали в мокрой траве, когда она споткнулась, запнувшись о подол. Она спрашивала себя — промчится ли он по ней на лошади, как промчался по Ункару; она задавалась вопросом, закричит ли он, что она принадлежит ему, что он сохранит её для себя, что это его законное право трахать её и жену, если он хочет и то, и другое.
Земля содрогнулась от топота копыт, но её никто не преследовал — Бен не последовал за ней. Он поехал прочь от города-крепости Йорка, в сторону Альдераана; она побежала к высоким каменным стенам своей тюрьмы, а теперь и к своему личному аду.
***
Что Рей любила больше всего и меньше всего в Йорке, так это то, сколько людей там жило. Она ненавидела их всех. Ей нравилось быть тенью.
Незнакомцы смотрели на неё, когда она бежала по улицам, её щёки были мокрыми от слёз, а юбки испачканы об траву. Она нашла дорогу к возвышающемуся собору и к высокому узкому дому рядом с ним. Она упала дважды, поднимаясь по узкой, шаткой лестнице.
Ослеплённая слезами, Рей пересчитала царапины на деревянном столбе в своей каморке на чердаке. Она принюхалась, вытирая тыльной стороной ладони слизь и слёзы с щёк. Тридцать. Она сжала кулак, и ногти впились в ладонь.
Рей никогда не могла представить того, что Бен возьмет жену. Она говорила себе, что это потому, что она всё ещё думает о нём, как о маленьком озорном мальчике, а не как о человеке, достигшем брачного возраста и достаточно богатом. Теперь она поняла, что не может представить себе его жену — высокая ли она? Крепкая? Деликатная? Милая? — потому что она по праву должна быть его женой. Если бы он не родился бароном и она не родилась ублюдком, она стала бы его женой. Шестьдесят.
Слова «обручён с девушкой» резали как острый нож. Она не могла вынести слов «моя жена» или «мой сын». Нет — нет, она могла потерпеть это ещё немного. Она должна. Она получила бы свободу, если бы могла терпеть эту ужасную боль до тех пор, пока не пройдёт год и день. Тогда она освободится от барона и этой душевной боли.
Эта мысль должна была заставить её сердце подпрыгнуть, но вместо этого оно упало в живот. Она хотела свободы, но не хотела быть свободной от него.
Рей считала вслух, её дыхание прерывалось.
— Девяносто. Девяносто один. Девяносто два. Девяносто три.
Её горло сжалось от лёгкого бульканья. Она опустилась на колени и дрожащими пальцами пересчитала чёрточки, уверенная в том, что совершила ошибку. Она не умела считать и складывать числа. Бен дразнил её, когда она пыталась помочь ему с бухгалтерскими книгами — нет, она не могла думать о его кривой улыбке. Это вызвало новую волну слёз и отвращения к себе.
Рей сосчитала в третий раз, используя пальцы.
За тридцать два дня она не перечеркнула ни одной царапины.
Комментарий к Глава 7
Примечания Автора:
Барон или тому подобные люди обычно обручены в молодом возрасте; Бену давно пора было жениться. Он, вероятно, не встретил бы своё предназначение или выбрал бы её для себя. Его родители договорились бы о браке с её родителями.
Праздничные дни имели большое значение в средневековой Европе. Никто не работал, включая гильдии и крепостных. Вместо этого проводились религиозные церемонии.
Легко думать о Рей, как о бесстрашной и храброй, но она никогда бы не поехала на лошади (за исключением тех случаев, когда Бен бесцеремонно швырнул её на спину одной из них).
Как вам поступок Бена? Прав ли он в своём отношении к Рей? как вы считаете, как будут дальше развиваться их отношения?
========== Глава 8 ==========
Рей хранила свой страшный секрет от барона. Он приехал в Йорк не для того, чтобы затащить её в постель или сделать выговор. Она не смогла сохранить секрет от Маз. Когда утром Рей ковырялась в каше, а вечером — в сыре и копчёном мясе, жена кузнеца следила за ней своими понимающими глазами-бусинками. Она последовала за Рей на улицу и встала, положив руки на узкие бедра, наблюдая за тем, как её рвёт.
Незнакомцы на площади осторожно обогнули девушку, когда скудное содержимое её желудка смешалось с рекой грязи и мусора в сточной канаве. Они сочли её больной, и, возможно, заразной.