Оба вдруг растерянно замолкли. Что за безумную игру они затевают? Что за глупая торговля? Но тогда почему оба так волнуются и так боятся проиграть?
Потому, что против его усов она поставила свое достоинство!
И Винни тут же утешила себя, старательно разглаживая юбки, что достоинство — понятие довольно отвлеченное, и в руки его не возьмешь, зато его верхняя губа останется без усов!
— Как долго?
— Что долго?
— Как долго я буду смотреть?
Она сердито поморщилась. Ему дай волю, так он будет глазеть на нее до самого вечера! Как бы не так!
— Минуту!
— Не пойдет! Слишком мало!
— Сколько?
— Пятнадцать минут!
Кровь, давно кипевшая в жилах, прилила к ее бледным щекам.
— Болван! Вы что, вообразили, будто я буду торчать перед вами с задранной юбкой и панталонами напоказ целых четверть часа? Какая наглость!
Судя по довольной ухмылке, возникшая в его воображении картина показалась ему довольно забавной. Ах, как она ненавидит эту его полуулыбку! И эту его ямку на щеке...
— Не меньше пятнадцати минут! И еще я должен потрогать ваши ноги...
— И не думайте, мистер Тремор! Я... — Эдвина умолкла от громкого стука, с которым опустились на пол передние ножки его стула.
Он воскликнул, тыча в нее пальцем:
— Вы, мисс Боллаш, пожелали, чтобы я... чтобы я сбрил свою мужскую гордость! Разве это не стоит того, чтобы узнать, каковы ваши ноги на ощупь?
Она растерялась. Затем попыталась поставить себя на его место...
И он следил за ней, привычно кривя рот, отчего его усы снова зашевелились. Ненавистные, отвратительные усы! Почему? Почему она так их невзлюбила?
— Так и быть, — уступила она, пока он не додумался до чего-то еще. — Десять минут! И если без этого никак нельзя обойтись, вы прикоснетесь к моим ногам... — Она помялась и решила: — В самом конце. Но помните: только к ногам! Если вы станете трогать что-то еще...
— Заметано! — отрезал он с довольной ухмылкой. — Только ноги! — Мистер Тремор захохотал, сверкая ровными зубами. — И только десять минут. Но сейчас же! Я хочу видеть их не сходя с этого места! — Он выразительно хлопнул ладонью по столу: — Милости прошу, голуба! Покажите, что у вас там под юбками!
Глава 9
Коль скоро о взаимном доверии не могло быть и речи, Эдвина договорилась с мистером Тремором, что для начала он будет смотреть на ее ноги в течение пяти минут, но не прикоснется к ним. Коленки у нее дрожали, когда она поднималась со стула, однако необычайное возбуждение почти заглушило здравый смысл, протестовавший против этой безумной затеи. Ведь потом они поднимутся наверх, и там, над тазиком возле зеркала, он сбреет свои усы. Да, да! И только после этого сможет потрогать ее ноги.
— Один раз! — отрезала она.
— Один, — повторил он, хотя вряд ли соображал, что говорит. Слишком велико было его нетерпение. Он вскочил.
Эдвина и моргнуть не успела, как сильные руки легли ей на талию, а пол ушел из-под ног.
— И я не стану скакать по столу... — немного поздно возмутилась она, ведь достаточно было посмотреть вниз, чтобы убедиться: она уже стоит на столе!
С этой непривычной высоты ей открылась странная перспектива. Эдвина растерянно смотрела, как мистер Тремор отодвинул свой стул к самой стене.
— Я должен разглядеть все как следует! — С этими словами он как ни в чем не бывало плюхнулся на сиденье и скрестил руки на груди.
Мистер Тремор выжидательно замер в четырех футах от стола. Эдвина с опаской покосилась на край столешницы. Отсюда пол показался ей пропастью, а стол — узким карнизом, по которому предстояло пройти. Неправильно, нечестно! Разве так она себе все представляла? А что, собственно, она вообще представляла?
Его натянутую верхнюю губу и хищный блеск стального лезвия, снимавшего без остатка ненавистные усы вместе с клочьями мыльной пены. Дальше этого ее воображение не зашло.
И вот теперь реальность издевательски смотрела ей в лицо в облике чужого мужчины, вальяжно раскинувшегося на стуле и следившего за ней со злорадной ухмылкой!
— Ну? — произнес он. И добавил в ответ на ее отчаянный взгляд: — Ваши юбочки. Извольте их поднять. Или решили пойти на попятный? — Мистер Тремор демонстративно погладил усы и продолжал: — Чем скорее вы сделаете это, голуба, тем скорее мы отправимся наверх, и там вы увидите то, о чем так мечтаете!
Она кивнула. Да, конечно. Ее руки нерешительно комкали край юбки. Часы на каминной полке показывали без двадцати одиннадцать. Пять минут — это совсем недолго. Без четверти одиннадцать она уже будет свободна. Или наполовину свободна.
Однако для последнего, решительного шага ей потребовалось гораздо больше храбрости, чем она предполагала. Уж слишком напряженно он караулил каждое ее движение — наверное, не желал пропустить ни секунды выторгованного времени, даже не отвлекался на то, чтобы посмотреть ей в лицо. Она не привыкла к тому, чтобы мужчины откровенно пялились на ее ноги. С непривычки у нее кружилась голова и какой-то колкий холодок пробегал не то чтобы по спине... Нет, он зародился в совершенно неожиданном месте, где-то внизу живота...
— Винни, вам помочь?
Она нахмурилась и открыла рот, чтобы одернуть его: «мисс Боллаш»! Но промолчала и нервно облизнула губы. Какая разница? Все равно он поступит по-своему.
«Ну же, решайся!»
— Нет, я сама!
Однако руки отказывались ей повиноваться. Это все из-за него! Он все время старается...
Ах, негодяй! Ее осенила внезапная догадка. Вы только полюбуйтесь на его злорадную ухмылку! На этот вызывающий взгляд! Мистер Тремор просто ей не верит! Играет с ней, как кошка с мышью, заранее зная, что она струсит и ему удастся этот наглый блеф!
Обида придала ей смелости.
По-прежнему не смея посмотреть вниз, она заставила себя действовать. Неловкие пальцы собрали в горсть край платья.
Его поза оставалась такой же вальяжной, однако лицо поразительным образом изменилось. Самодовольная ухмылка уступила место удивлению и нетерпению. Наверное, сама Эдвина с таким же выражением лица слушала последние звуки увертюры к любимой опере, ожидая, когда наконец поднимут занавес. У нее возникло такое чувство, будто где-то внутри грохочет невидимый оркестр. «Ну же, давай! Удивляй его, шокируй!»
Она заставила себя опустить взгляд. Так. Башмаки выглядывают уже на целый дюйм! Отлично! И вовсе не так страшно! Эдвина словно со стороны следила за своими руками, подбиравшими подол все выше и выше.
Показался еще один дюйм высоких башмаков. В комнате царила мертвая тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом платья. Ей уже трудно было удерживать в горсти его тяжелые складки. Она накинула подол на локоть и поднимала его, поднимала, пока над башмаками не показалась полоска бледной кожи.
Кожа. Какое смешное слово. Возбуждение нарастало, и она с трудом сдерживала глупый, беспричинный смех.
Край юбки поднялся до колен и щекотал кожу. Прежде Эдвина просто не обращала внимания на подобные мелочи, а сейчас это легкое прикосновение показалось ей удивительно приятным. Она не смела глянуть на мистера Тремора, хотя остро ощущала его присутствие и слышала, как он прокашлялся и скрипнул стулом, видимо изменив позу.
В тот миг, когда она увидела кружевную отделку своих панталон, ее ушей коснулся его сдавленный свистящий вздох: «Гос-с-споди!» Она так и вспыхнула от восторга. Все внутри сжалось от странного, тревожного предчувствия, доставившего ей необъяснимую радость.
Ощущение было необычно острым. Она и не подозревала, какое это наслаждение — стоять на столе и поднимать юбку.
Да, но это еще не все! Она снова облизнула губы и попыталась двигаться быстрее, но лишь запуталась в складках платья. Ну же, ну! Эдвина скомкала подол и прижала к животу.
Отлично. Она все-таки это сделала! Голова закружилась от охватившего ее восторга. Да, да, да! Теперь осталось продержаться каких-то пять минут!
— Нет, нет! — вдруг воскликнул он.
Эдвина вздрогнула и сердито взглянула на него с высоты стола.