— Почему, дорогая? — бархатно пропел он, качнувшись в сторону девушки и накрывая ее своим громоздким телом. Они все еще соблюдали едва заметную другим дистанцию, но мир вокруг словно замер. Адалин четко ощущала запах мяты, исходящий от шеи землевладельца, но тут же потеряла обоняние, когда пальцы фон Миллера намотали длинный вьющийся локон на палец и потянули на себя. Когда он шептал, горячее, словно лава, дыхание обжигало лицо девушки, заставляя дрожать: — Мы ведь почти женаты. Это всего лишь формальность.
Девушка бросила краткий мимолетный взгляд на молчаливого Самсона Фолка и поняла, что не бросит старика на произвол судьбы. Фон Миллер недовольно зарычал сквозь стиснутые зубы, надавив второй рукой на подбородок девушки, заставляя смотреть лишь мужские глаза – ало-красные. Дыхание феодала участилось, на губах растянулся раздраженный оскал:
— Каким будет твое решение? Я принимаю либо «да», либо «нет», Адалин, — настойчивый, твердый повелительный тон четкого давал понять девушке, что дискуссия окончена.
Адалин нервно прикусила губу, фон Миллер буквально задохнулся от этого простого движения. Кожа его стала горячее, буквально источая тепло, словно камин.
— Могу я поцеловать вашу руку, господин? — наивно протянула девушка, но землевладелец сразу же отмахнулся. — Щеку? Вы, верно, имели в виду именно ее…
— Я имел в виду губы, Адалин, — начиная закипать, рявкнул мужчина, заставляя всех вокруг не в первый раз за беседу содрогнуться. — Губы, никак иначе. Ты согласна? Пора заканчивать эту бессмысленную дискуссию и приступать к…
Фон Миллер был настолько рассержен поведением своей невесты, что совершенно не заметил зарождающееся сомнение в ее глазах. Девушка давно для себя решила, что если чем-то сможет помочь другому, то обязательно это сделает. И пусть это был ее первый поцелуй. Пусть ее губы никогда не касались других, в особенности мужских. Разве это должно быть проблемой, если речь идет о будущем человека?
Страшась усомниться в правильности происходящего, она лишь слегка качнулась телом вперед, крепко зажмуривая глаза… Все произошло само.
Когда губы обожгла стальная лава, а фон Миллер перестал говорить, Адалин снова ощутила себя падающей на самое дно бескрайней бездны. Она не знала ничего о поцелуях, мужском внимании и том, что происходит, когда супруги остаются наедине. Где-то отдаленно в ее сознании всплывала крайне странная мысль: «А правильно ли я все сделала? Не опозорилась ли?» Адалин тут же отбрасывала ее.
Ведь целует она не любимого человека, которому хочет приглянуться, а почти что незнакомца. Замкнутого, холодного, чопорного и крайне неприятного.
— О, Адалин! — яростно сжав руками ее хрупкую талию, сбивчиво, невнятно, дьявольски пьяно взмолился фон Миллер. Словно о самом разрушительном дьявольском проклятии или самой пленительной божьей благодати.
Адалин и пискнуть не успела, как язык феодала протолкнулся сквозь стиснутые зубы, уволакивая девушку на какой-то новый, совершенно неизведанный уровень удовольствия. Да, Адалин крайне понравилось то, что она ощутила от прикосновений мужчины, его умелых поглаживаний и опыте… Но даже под страшными, убийственными пытками она бы не признала в этом никому в мире, не показала бы фон Миллеру. Ведь ее отношение к нему так и не поменялось!
Он сжимал ее тело так чертовски крепко, словно отпусти… И Адалин растворится, растает, провалится сквозь землю. В мгновение ока все вокруг перестало существовать: правила, устоит, нормы морали. Но лишь на мгновение…
— Хватит! — завизжала девушка, морщась и просовывая ладони между двумя телами, пытаясь отстраниться. — Вы получили, что хотели, переходя все мыслимые и немыслимые грани!
Краем глаза Адалин увидела, как Самсон и ее отец отвернулись, храня смиренное молчание. Они покорились нраву Людвига фон Миллера, но совершенно его не одобряли. Адалин почувствовала себя изгоем, грязной и мерзкой потаскухой. Годной только для дома развлечений, где моряки проводили время вдали от жен. От этого ненависть к фон Миллеру лишь укрепилась!
— Ты действительно выполнила мою просьбу, — многозначительно протянул хозяин замка и положения. — Но грани я не переходил… Пока не переходил, дорогая.
Сглотнув вязкую слюну, онемевшая Адалин смотрела на поднявшегося на ноги феодала. Слова его звучали словно намек, что сегодня он таки вернется в спальню к девушке и закончит начатое… Такого допустить она просто не могла!