Право первой ночи
Глава первая в которой Ариана падает с небес на землю
Солнечный лучик настойчиво щекотал мой нос. Я поморщилась, потянулась, откидывая душное одеяло, а потом в ужасе распахнула глаза. О, святой Отец, сегодня день свадьбы! Как я ждала этот день, сколько усилий приложила, чтобы приблизить, и вот, он наступил!
Я спрыгнула с кровати и прямо в ночной рубашке закружилась в диком танце. Не хватало залихватского пения скрипок и подтоптывания множества ног, как это бывает в последнюю субботу каждого месяца на главной площади. Все село собирается и развлекается: молодёжь танцует, старшие пьют пиво и сплетничают. Смех и крики поднимаются и истаивают вместе с дымком от жареных колбасок в вечернем небе, бархатном как плащ нашего священника.
Я всегда была звездой этих вечеринок - любимая дочь старосты, к тому же красивая и с хорошим приданым. Папуля давал за меня большой участок земли у реки и корову. Мачеха, конечно, была против, но я её не виню - после меня целых четыре девочки и ни одного наследника. Не напасёшься на всех землицы.
А так-то я её люблю. Да и она меня. Воспитывала почитай с детства. Бывает ругаемся. И с сестрами тоже, хотя те и вовсе малявки. Долгое время у мачехи не было детей, вот она и полюбила меня как родную. В мои десять лет и после пяти лет замужества у неё родилась первая дочь, а потом девки посыпались из неё как горошки из стручка.
Я папину честь блюла. С кем попала не танцевала и в углу не зажималась. Хотя, охотников было - не перечесть. И то, не каждая девка у нас светленькая рождается, да чтобы с большими голубыми глазами и с такой пышной грудью, моей гордостью и наказанием. Папенька, бывало, за хворостину хватался чтобы ухажеров отвадить.
А сватов засылали каждый месяц.
Только ждали мы его, Альберта. Я его еще девчонкой заприметила. Замерло сердце мое, затрепыхалось бедное. Появился он у нас на танцах всего-то на полчасика, оглянул девок презрительным взглядом.
Сам-то красавец какой: глаза синие, кожа смуглая, загорелая из-за путешествий по южным странам. Ухмыльнулся мне белозубой улыбкой и сказал: «Какая красотка подрастает, а так и поглядеть-то не на что». Оскорбились местные красавицы, а я возгордилась. И твёрдо решила дождаться его во чтобы-то ни стало.
Папенька с мачехой его кандидатуру одобрили. Альберт был сыном торговца Роддига. Жили они наособицу, богатейший двухскатный дом стоял на зеленом холме, нависая над нашим немаленьким, в общем-то, селом.
Было их несколько братьев, да и отец. Мать померла родами. И как же я хотела стать хозяйкой того дома. Чтобы только мне улыбался мой милый. Чтобы я всегда знала сыт ли он, укрыт ли одеялом. Меня бы целовал только одну.
Подкупила я всю прислугу в том доме, и стала попадаться на глаза в каждый его приезд. То гуляю поутру, пока прохладно. То, с ведром воды оказываюсь на пути. Но, Альберт только вежливо улыбался, да провожал взглядом мою грудь под платьем.
И тогда, с позволения мачехи, я решилась на крайнюю меру. Как-то, как только кухарка прибежала к нам с криком, что де младшенький приехал и сразу на речку, я решительно встала и поклонилась родителям. Мачеха смахнула слезу и поцеловала, отец отвел глаза - не одобрял наши женские хитрости. Младшие было вцепились в платье, но тотчас же отпустили под строгим окриком мачехи.
Я пошла.
Цикады стрекотали так, что было слышно на той стороне графства. Луна серебрила каждый листочек, каждый лепесточек. Соловьи подали первый голос. Над рекой стелился тёплый туман. Мавки, едва слышно хихикая, гулко плескали по воде рыбьими хвостами, сидя на ивовых ветвях.
Я шикнула на них: нечего баламутить меня озорством в такой ответственный час. Трусливая нечисть так и попрыгала в воду, лишь последняя извернулась и бросила в меня чем-то, что я не успела отвести скрещёнными пальцами.
Я не обеспокоилась, колдовство-то слабенькое у мавок.
В тёмной воде ухая плавал мой Альберт. Я скинула с себя верхнее платье и осталась в одной рубашке. Сдержалась от вскрика, когда холодная вода коснулась живота. И поплыла.
Он застыл, услышав всплеск. А я и не скрывалась. Держалась над водой, чтобы не замочить волосы. Залезла на островок посередь реки, походила туда-сюда в мокрой рубашке, чтобы он оценил, распустила волосы, вновь собрала.
И тут мавкино колдовство меня настигло. Захотелось мне созорничать.
Я медленно стянула рубашку, оставшись в чём мать родила. Застыла ненадолго, облитая лунным сиянием. И тут почудилась мне музыка, да такая странная, будоражащая кровь. Меня так и тянуло станцевать под неё, а ещё вытянуть голову вверх и закричать, что есть мочи.