Я виновато опустила глаза.
- Но ничего, граф заплатит тысячу золотых за твою голову, хватит целую бочку купить, - и с этими словами он подхватил острый топор и занёс над моей головой.
Лезвие блеснуло на солнце. Я в ужасе уставилось на него.
Нет. Пожалуйста, пощади меня, умоляю! Я ведь не сделала тебе ничего плохого, ну подумаешь, украла немного еды. Но, я так хотела есть.
От ужаса я завыла. Из глаз полились слёзы. Я умоляюще смотрела на него, больше всего на свете жалея, что не могу говорить.
Ох, если бы это было возможно, я бы упала на колени перед ним. Объяснила бы, что я не хотела стать оборотнем. Поклялась бы всем, что впредь буду питаться только травой и ягодами.
Я смотрела в ледяные голубые глаза и понимала, что меня убьют. Сейчас. Ради тысячи золотых. Я зажмурилась в ожидании.
Прошло несколько тоскливых мгновений.
- Не думал, что оборотни умеют так трястись, - произнёс, наконец. - И плакать.
Я всхлипнула.
- Что же мне с тобой делать? - спросил он меня.
Отпустить. И представить себе, что меня не было и нет.
- Тысячу золотых... - пробормотал он, опять заставляя меня дрожать. - Но с другой стороны... кто сказал, что оборотня надо доставить мёртвым? И тогда всякий поймёт, что Мартен лучший на свете охотник и храбрец.
Я порадовалась тому в каком правильном направлении потекли его мысли. Вот так я и стала его пленницей.
- Эй, вставай, - больно пнули по рёбрам. Я взвизгнула.
Тебя бы так будили, живодёр.
Я ошалело покрутила головой - не привиделось. Я в той же самой покосившейся избушке, связанная и избитая. Надо мной нависла рослая фигура, закутанная в меховые шкурки. Сильно захотелось домой, к маме под одеяло, слёзы закапали из глаз, смачивая шерсть на морде.
- Не оборотень, а плакса какая-то, - буркнул ничуть не растроганный охотник. - Не реви, я сказал.
Ага, не реви. Да у меня руки и ноги онемели уже. Сам бы полежал на холодной земле всю ночь.
А Мартен тем временем собрался завтракать. Освежёванная и нанизанная на палку птичья тушка поджаривалась над углями, испуская дивные ароматы. Булькал кипяток в кружке, заваренные травы вкусно пахли.
Утренние лучи застряли в небрежно обрезанных волосах молодого охотника. Я фыркнула: до чего же нелепый вид у него. Ни одна девица не пошла бы с ним танцевать. Это же позор какой, пройтись с таким под руку: обветренная кожа на лице, дурацкая самодельная одежда. А накидка эта меховая? Ужас.
- Не нравлюсь? - спросил он, подув на кружку. Я отвела глаза. - И ты мне. Чем быстрее я придумаю, как тебя доставить в замок, тем быстрее мы расстанемся.
И там меня обезглавят. Мило.
Он снял дичь с прутика и отрезал кусок горячего, истекающего соком мяса. Затем медленно с наслаждением прожевал, посматривая на меня. Я невольно сглотнула.
- Понимаешь, что я чувствовал, когда пришёл домой после целого дня в лесу.
Подумаешь. И, вообще, это низко морить голодом девушку. Я гордо отвернулась, делая вид, что это не мой живот так урчит.
- На вот, жри, - кинул он мне кошмарное, истекающее кровью месиво.
Требуха! Я сделала вид, что меня сейчас вывернет.
- Сырое мясо не ешь, что ли? - неискренне удивился этот... добрый человек. - Могу косточку дать погрызть.
Сам грызи.
Я повернулась к нему спиной, горестно вздохнула. Там, за дверью была свобода. Пели птицы, в чаще пугливые олени грациозно изгибали шеи, хватая высокую траву мягкими губами. Солнце нагревало крошечную заводь, в которой водились сотни головастиков. И любопытная сова выглядывала из дупла.
От двери отделяло пара прыжков. И охотник, решивший прославиться через мою смерть.
- Не шали, - погрозил пальцем он, - Отец Рубий самолично освятил сеть, ни одна нечисть не вырвется.
О, да. Я это чувствую лучше, чем ты можешь представить. Верёвки жгли кожу даже сквозь шерсть, тянули силы, делали меня сонной.
Я положила голову на лапы, тихо заскулила. Чтоб ты сдох, охотник Мартен. Чтобы ни одна девушка тебя никогда не поцеловала.
- Что же мне с тобой делать? - сказал он, рассматривая меня так, как будто я была козлиной тушей, а он приготовился разделать.
Я покосилась на остриё топора и вздохнула.
- Если снять с тебя верёвки, ты мне голову отгрызёшь, - он пошарил в сумке, нашёл одинокий орешек в меду и закинул в рот. Я проводила взглядом лакомство.
До чего же у него хороший аппетит. И не дурак. А жаль.
Потащить тебя на спине... - он поднял мой хвост брезгливо, двумя пальцами. - Так я хребет себе сломаю. Медведь и то легче будет.
Это он меня только что толстой обозвал?!
Я с возмущением стеганула его по лицу хвостом, заставив отпрыгнуть.