Оставалось лишь разузнать, где такой достать. Возможно, их ткут неподалеку отсюда. И даже если придется сделать небольшой крюк, оно того стоит.
Местные обычаи запрещали напрямую обращаться к незамужней девушке. Единственной возможностью задать вопрос Варде был разговор во время танца.
Вооружившись приветливой улыбкой, князь направился к Аварису.
— Ваше Величество, позволите пригласить вашу дочь на танец?
— Конечно, мой друг.
Король бросил взгляд на советника, тот подал знак своему помощнику, а тот — музыкантам. Южная мелодия оборвалась, не успев начаться, и Реймор услышал знакомые ноты. Терешковель? Отлично! Пусть на родине князя этот придворный танец считался низким, зато он прекрасно располагал к общению: никаких прыжков и сложных фигур, только торжественное шествие и поклоны.
Князь обратился к Варде:
— Могу ли я надеяться, что вы удостоите меня чести потанцевать с вами?
Принцесса молча кивнула, глядя на него из-под опущенных ресниц.
— Благодарю, — с этими словами князь вывел девушку в центр зала.
Негласные правила обязывали мужчин начинать беседу с комплимента.
— У вас прекрасный вкус, — Реймор решил не ходить вокруг да около.
Варда подняла глаза, и князь в очередной раз отметил их странный цвет. Карие с зеленцой, они напоминали ему скальный мох.
— Что вы имеете в виду?
— Ваш пояс, например. Только женщина, постигшая саму суть красоты, могла выбрать такой.
— Благодарю, — на щеках принцессы заиграл румянец. — Вы очень добры.
— Позвольте узнать, откуда он у вас?
— Прислали из Марены.
— Дивный край магнолий, — сказал Реймор первое, что пришло на ум.
Варда кивнула.
— К слову, столица Марены зовется Мореной, вы знали?
Принцесса неопределенно повела плечами. Ее молчание вкупе с затуманенным взглядом, который обычно называют «с поволокой», производили на князя тягостное впечатление. Собеседница из Варды, скажем прямо, никакая.
— Ваш пояс, — Реймор снова попытался завязать непринужденную беседу. — Что за дивная ткань? Неужели шелк?
— Вы наблюдательны. Могу я спросить?
— Разумеется.
— Почему мой пояс вас так заинтересовал?
Теперь наступила очередь князя загадочно молчать. А что ему было ответить? Выше Высочество, а нет ли у вас второго такого? А то я подумал, что мог бы подарить его одной из своих селянок…
— Ревную, — Реймор понизил голос и чуть наклонился к уху принцессы. — Этой вещице позволено тесно обвить ваш стан у всех на виду.
На губах Варды застыла напряженная улыбка. Принцесса наклонила голову, будто боялась, что окружающие это заметят, и нервно хихикнула.
— Я подумал, — князь продолжил нахально врать, — что должен добыть такой же. Буду глядеть на него и вспоминать вас.
— Не хочу разочаровывать, но это невозможно.
Варда взяла себя в руки, ее лицо опять стало серьезным. О смущении девушки свидетельствовали лишь бисеринки пота, поблескивавшие на лбу.
Повисла пауза. У Реймора, обычно питавшего симпатию к немногословным женщинам, на этот раз чесался язык отпустить какую-нибудь колкость.
— Вы заблуждаетесь, для меня нет ничего невозможного.
— Открою секрет: сия, как вы выразились, вещица уникальна. Ее нашли в одном из затерянных городов. Тех, что принадлежали артего. К тому же вам пришлось бы отправиться за ней в Марену, пути до которой не меньше месяца, — Варда выделила последнее слово.
Князь был почти уверен, принцесса прикидывается неосведомленной дурочкой, чтобы его подразнить. При иных обстоятельствах он с удовольствием поддержал бы игру, но сейчас безобидная уловка только разозлила. Он обязан заполучить именно этот пояс.
— Вы правы, — Реймор изобразил смирение, — слишком далеко. Боюсь, мне ничего не остается, только умолять вас подарить мне пояс.
Девушка глянула на него с сомнением. Князь мысленно проклял женщин. Он ненавидел ритуальные пляски, но в случае с принцессой без цветистой лести, похоже, не обойтись.
— Пусть он всего лишь бледное отражение вашего совершенства, но в разлуке, милая Варда, пояс станет для меня путеводной звездой.
— Я подумаю о вашей просьбе, — в голосе девушки прозвучали игривые нотки.
Танец закончился, и Реймор проводил Варду обратно к отцу. Они обменялись любезностями, как того требовал этикет, и больше в этот вечер не разговаривали.