Она больше не умоляла освободить ее, не рыдала, не взывала к совести, не грозила страшными проклятьями. Мей пришлось смириться с мыслью, что все это бесполезно: приговор вынесен, и слушать ее никто не станет.
Неистовая жажда мести жителей Медоу, их абсолютная безжалостность поражали. Хотя чего еще можно было ожидать. Все они видели Калеба, на лице и теле которого алели плотные бугристые шрамы, видели пепелище сгоревшего дома и, вероятно, боялись оказаться следующими. Никого не волновало, почему все произошло. И сколько бы Мейден ни клялась, что не причиняла зла нарочно, ей не верили. И даже во внезапной болезни старосты, которая обездвижила его, лишив дара речи, люди усмотрели не волю Трех, а козни ведьмы.
В душе Мейден даже радовалась, прекрасно понимая, что если бы Стоунч мог встать с кровати, то она не прожила бы так долго. Наверняка староста забил бы ее камнями. И уж точно не пожалел бы невинное дитя, которое она носила под сердцем.
Мей подумала о ребенке, которому не суждено появиться на свет, и все внутри сжалось от леденящей печали, глубокой и острой. Горькое сожаление, будто водоворот, увлекало в прошлое. Пустые мысли, ведь ничего уже нельзя изменить. И все же Мейден не могла найти в себе силы противиться им.
Она недооценила преследователей. Остановила, едва миновала опасность. Наивно полагала, что может жить, как прежде, пусть и в другом месте. Слепо доверилась незнакомцу. Почему?
Мей хорошо помнила первые дни, которые провела в лесу. Холод, приходивший с наступлением темноты, и ночи, которые она провела без сна. Прячась под замшелыми корягами, как змея, она невольно вслушивалась в шорохи чащи. Хруст веток, уханье сов, отдаленный волчий вой — каждый звук наполнял ее сердце ужасом.
Несколько раз Мейден пробовала наколдовать огонь. Ничего не вышло. Она так и не поняла, как ей удалось вызывать пламя в доме старосты. Все попытки сосредоточиться и представить жар на кончиках пальцев не увенчались успехом.
Дни сменяли друг друга, а Мей все блуждала по лесу. Голод и отупляющая жажда стали ее верными спутниками. Коренья и ягоды не насыщали, утренней росы не хватало, чтобы напиться вволю. Скорее всего, глушь стала бы ее могилой, если бы не удивительная встреча.
В одно прекрасное утро она услышала глухой топот. Мейден выглянула из укрытия и не поверила глазам: между деревьями мелькнул знакомый силуэт. Вороной, тот самый, которого изловил Калеб и освободил, сам того не желая, князь Реймор. Жеребец был не только жив, но и выглядел прекрасно. Каким-то чудом ему удалось избавиться от седла, но не от поводьев.
Мей решила этим воспользоваться. Медленно, стараясь не испугать животное, она вышла из убежища. Вороной наблюдал за происходящим с интересом и даже позволил к себе приблизиться. Но едва Мейден протянула руку к поводьям, стал на дыбы. При желании он мог лишить ее жизни одним ударом копыт, но не стал. Только в сторону отскочил.
Несмотря на случившееся, животное и не думало убегать. Мей перевела дух и сделала еще одну попытку. Однако на каждый ее шаг вперед вороной отвечал двумя назад. А через какое-то время и вовсе потерял интерес к игре: развернулся и неспешно побрел по своим делам.
Мейден ничего не оставалось, как последовать за ним. Да и вороной против компании, судя по всему, не возражал. Так и шли они парой, держась друг от друга на некотором расстоянии.
Еще до захода солнца непролазные дебри остались позади. Деревья редели, вокруг щебетали птицы, а вдалеке слышалось журчание воды.
Когда они оказались на большой поляне, разрезанной быстрым ручьем, Мей зарыдала от счастья. Опустившись на колени у воды, она одновременно пила и сквозь слезы благодарила вороного и Трех, ниспославших его.
Утолив жажду и перебив голод сырыми яйцами дрозда, которые ей посчастливилось заметить в гнезде, укрытом в кустарнике, Мейден присела отдохнуть под деревом. Нагретая солнцем земля медленно отдавала свое тепло. Все вокруг благоухало летом и жизнью: цветы, трава и даже мох. Опьяненная ароматами, она наблюдала за вороным, который устроился на другом краю поляны, и сама не заметила, как уснула.
Неистовое ржание вернуло Мей в реальность. В лунном свете она заметила несколько темных фигур, кружащих по поляне. Ощеренные пасти, горящие глаза. Неужели волки?! Мейден одеревенела от ужаса. Крепко же она спала, раз не заметила их приближения.
Тем временем поляна превращалась в поле боя. Хищники пытались подобраться к жеребцу, а тот яростно лягался.
Мей не знала, что делать. С одной стороны, ей было жалко вороного, с другой — она боялась за свою жизнь. Возможно, если ей удастся незаметно отползти в кусты, а потом забраться на дерево… И вдруг один из волков обернулся в ее сторону.