Темный дом. Закрытые ставни. Раскаленная печь пышет жаром, словно дракон. Возле нее Киллиан. Плаща на нем нет, только латы, отражающие всполохи пламени. В руках кузнечные клещи. Путник возится ими в огне и бормочет себе под нос то ли молитву, то ли проклятие. Что он задумал?
Мейден стало страшно. Она чувствовала, как затекли связанные за спиной руки. И когда только успел, а главное — зачем? Думает, что она опасна? Что же, он даже не представляет насколько.
Она осторожно пошевелилась, пробуя избавиться от веревки. В доме было невыносимо душно. Оставалось загадкой, как Киллиан не сварился заживо в своем железе. Руки Мей были влажными от пота, и это оказалось решающим. Ей удалось выскользнуть из пут.
Мей сосредоточилась на своих ощущениях и очень обрадовалась, когда почувствовала тепло. То, что предвещает пожар. Пальцы закололо, а значит, враг будет уничтожен. Ее дар еще ни разу не подводил. Но тут случилось то, чего она совсем не ожидала.
В последнее мгновение Киллиан развернулся, будто почуяв неладное. Его не испугал огонь, плясавший в руках Мей. Парень ловко увернулся от пламени, припал вниз, кувыркнулся через плечо, и оказался сбоку от нее.
Каждое его движение было отточенным, молниеносным. Мейден даже не заметила, как оказалась в его лапищах. Киллиан потянулся за своими клещами. В них зловеще мерцала раскаленная железяка причудливой формы.
Жгучая боль пронзила Мейден насквозь, заставив взвыть и вытянуться всем телом. Ее мучитель медленно сосчитал до пяти и ослабил захват. Последнее, что она видела, прежде чем провалиться в беспамятство, затухающие язычки пламени на кончиках собственных пальцев.
Когда Мей очнулась, то снова обнаружила себя связанной. Она лежала в клетке, находившейся внутри движущейся крытой повозки. Пол был устлан несвежей соломой и грязными шкурами. Несмотря на страх, гнев и явную угрозу, она не ощутила в себе ни капли прежнего дара. Клеймо на руке нещадно ныло. При малейшем движении края раны расходились, и она начинала кровоточить.
Ее возницей был Киллиан, который теперь не имел ничего общего с тем добродушным путником, мучившимся от жажды. Он действительно оказался воином. Вернее, наемником, промышляющим охотой на нечисть. В Медоу, к великой радости Стоунча, забрел случайно и не стал упускать возможность разыскать и доставить на людской суд беглую ведьму. Тем более за это полагалась хорошая плата.
— Не трать силы на козни, отродье, — предупредил охотник. — Ничего не выйдет. Поверь, я свое дело знаю.
И он не соврал. Руна, выжженная на теле, лишала нечистого дара абсолютно любое существо, будь то ведьма, оборотень или дракон. Она запечатывала силы, являлась надежным замком. О большем знать Мейден не полагалось.
Жители Медоу не скрывали своей ненависти. Они готовы были разорвать Мей голыми руками. Киллиану даже пришлось обнажить меч, чтобы остудить пыл самых рьяных. Толпе не очень-то понравилась новость, что ведьму придется судить. Однако наемник был крайне убедителен. Особенно когда пригрозил воскрешением Мейден в обличие злого духа.
Жрец прибыл через несколько дней. Тот самый, что проводил свадебный обряд. Для Мейден, к тому времени изнеможенной и полуживой, суд прошел как в тумане. В памяти остались лишь яростный гул односельчан, требующих самого жесткого наказания, и собственные мольбы о помиловании.
Мей клялась, что все случилось само собой, требовала княжеского суда, просила сообщить Реймору, что ждет от него ребенка. Жрец лишь снисходительно кивал и поджимал губы. Было ясно, что он и пальцем не шевельнет ради ее спасения.
Ведьму решено было сжечь в день равноденствия. Благо, до него оставалось чуть больше двух недель. Киллиан «помог» ей спуститься в яму, где она должна была жить все это время. Мейден сопротивлялась из последних сил, вырывалась и даже расцарапала наемнику щеку. Ко всеобщему удивлению, он отреагировал очень спокойно.
— Огонь очистит тебя от зла, неразумная, и ты обретешь наконец-то мир, — почти ласково сказал Киллиан прежде, чем выбраться из колодца.
Больше она его не видела. Наемник, убедившись, что никто в селении не собирается лишать ведьму жизни раньше положенного срока, уехал.
Вода в ведре была ледяной, но Мей это даже радовало. Сегодня ее отправят на костер. Может быть, поэтому она старалась запомнить холод, пробирающий до костей. Через кожу он проникал внутрь, растекался по рукам и ногам, притуплял обиду и боль.