- Прекрати мерцать! Ты же знаешь, какой я предпочитаю тебя видеть.
Искры блекнут, отдавая всю силу своего огня испепеляюще-серебряному взгляду.
- Знаю. И это сводит меня с ума.
Было бы о чем говорить... Немного в тебе ума, красавица. Иначе ты не оказалась бы сейчас здесь со мной.
- Ты слишком много времени проводишь среди людей.
Того требуют дела. Те, о которых никому не нужно знать.
- А мне тесно в таком теле.
Она передергивает плечами, словно пытаясь сбросить с себя оболочку плоти, и останавливается, только встретившись со мной взглядом.
- Тебе... Правда, нравится?
И не мне одному. Вернее, понравилось бы, если бы кто-то смог увидеть тебя сейчас. Тонкие запястья, пальчики как веточки, полупрозрачная кожа, под которой можно различить каждую косточку. Кукольная фигурка, окутанная покрывалом серебряно-серых локонов. Филигранно исполненная вещь. Игрушка, чье место в сокровищнице. Или в умелых руках играющего, что принесет куда больше пользы.
- Я не стал бы тебя звать, если бы не нравилось.
Она некоторое время рассеянно играет в уме бисером моих слов, но потом все же улыбается. А еще вдохом спустя невинно спрашивает:
- Так и будешь только смотреть?
Не буду. Да и смотрю я не столько на тебя, сколько на...
Два желтых огонька загораются в темноте дверного проема. Гаснут. Загораются снова.
Итак, кузен закончил свой земной труд. Теперь пора и мне браться за дело.
- Иди ко мне.
Уговаривать Моррит не надо: взлетает легким прыжком, чтобы кануть в мои объятия. Холодная, как хрусталь, из которого словно соткано ее тело. Ну ничего, из нас двоих костровой все же я, и моего огня с лихвой хватит, чтобы...
Часть первая.
В бритье головы наголо, несомненно, есть свои преимущества.
К примеру, отпадает нужда в мытье: протер платком, начистил суконкой - все блестит и сияет. Опять же, не надо заботиться о прическе, особенно на ветру, да и глаза застить нечему. Ну и наконец, противные короткие волоски не будут попадаться тебе в еде, питье и работе, требующей особенной кропотливости, чистоты и...
- Ты там, часом, не заснул?
Вот уж нет. Хотя в моем сумеречном углу порой так и тянет вздремнуть, сегодня день особый. Сегодня мне не до сна. Тем более, солнечный зайчик, медленно ползущий по одному бритому затылку, отсчитывает время не хуже иных часов.
- Гляди, загубишь и эту горсть, придется снова отправляться за глиной.
И снова исколоть осокой все места, куда она способна дотянуться, а таланта причинять неудобства у этой травы, могу поклясться, поболе чем у многих. Еле-еле с прошлого раза избавился от зудящих и нещадно чешущихся последствий. Конечно, если прикажут, куда я денусь? Пойду, как миленький. Но лучше все-таки не доводить до крайностей. А значит...
- Ну так как, уже справился с тем, чтобы придумать себе лишнюю работу, или у меня остается надежда закончить все в срок?
- Я не сплю.
Даже несмотря на то, что катание глиняных кругляшей само по себе - занятие усыпляющее. Спасает только строгость требований. Если отвлекаюсь, все идет псу под хвост.
Вот и за последнюю четверть часа, чего уж греха таить, проштрафился. На дюжину поплавков, по меньшей мере. К тому же нет уверенности, что остальные пройдут строгую проверку. Но половина уж точно должна...
- Давай-ка сюда своих уродцев.
В чем-то он прав. Как впрочем и всегда. Ведь если взять кусочек хорошо вымешанной глины и покатать его между ладоней, что обычно получается? Шарик. Бусина, может, не слишком правильная, но гладкая. Только со мной все иначе. Круглыми мои поделки становятся, но пронизываются сетью трещинок, выемок и червячьих ходов. Иногда, правда, такой ажур выглядит до странности красиво, но как раз красота тут дело последнее.
- И это все?
Глаза у него добрые-добрые, что бы ни случилось. Вот смотреть, да, умеют по-разному. Но куда больше страха на окружающих наверняка наводит бритая братова голова, чем зеленый прищур.
- Ага.
В его ловких длинных пальцах глиняные катышки выглядят совсем убогими и несчастными, но на мое счастье с честью выдерживают осмотр и отправляются на противень. По штучке. Бережно, будто могут рассыпаться в прах от одного вздоха.
- Помнишь, что я говорил о сосредоточенности?
И хотелось бы иногда забыть, да не выйдет.
- Это несмертельно, Йерен. Но временами приносит неприятности. Просто нужно помнить и быть готовым.
- Каждую минуту?
- Не каждую. Можно через одну. Я так полагаю.
Откуда в нем, интересно, эти повадки взялись и когда? Явно еще до моего рождения, потому что сколько себя помню, брат таким оставался в любых обстоятельствах. Лорд, ни дать, ни взять. Или принц какой. Сказочный. Но ни замков, ни поместий, ни сундука с сокровищами в нашей маленькой семье точно не водилось, я бы заметил. Так с какого же...
- Я стараюсь.
- Знаю.
Он снова повернулся к столу, взял кисть, окунул ее в склянку с краской, а потом самым кончиком коснулся бока уже запеченной бусины.
Поры хорошо обжаренной глины втянули в себя лазурь с беличьих волосков быстро и жадно, словно в пальцах брат держал какое-то очень живое и очень голодное существо.
- Вот эта партия была хороша.
О, меня похвалили. К чему бы? К очередной выволочке, скорее всего. Но пока Сорен настроен вполне благодушно, можно и себе дать волю. Совсем немного.
- А правда, что целоваться слаще всего на волнорезе?
- И не только целоваться, а еще и...
Брат умолк на полуслове, отложил орудия своего труда, теперь уже чуть подальше и на особые подставки, и снова развернулся ко мне. Вместе со стулом.
- Можно узнать цель твоего вопроса?
- Э... Просто любопытно. Люди говорят, вот я и...
- Люди говорят много и разного. Но вряд ли все услышанное подряд следует проверять на собственном опыте.
- Значит, это неправда?
- Правда, - улыбнулся Сорен. - Только чужая. Вопрос в том, должна ли она стать твоей.
Что он умеет, так это отбивать охоту. И вроде не запрещает напрямую, но ясно дает понять: плохое решение, плохой поступок. Бессмысленный или даже вредный. Хотя лично я не понимаю, чем может навредить почти невинное желание... Ну ладно, совсем не невинное. Но очень четкое и имеющее границы. Я все же не настолько беспечен, ясно?
- Но ты-то пробовал?
- Я живу на свете немного дольше тебя, Йер. Знаю и умею немного больше, как и положено старшему брату. Так что да, пробовал. Много всякой всячины.
- И как оно на вкус?
Сорен спрятал смешок в ладони.
- Запомнится на всю жизнь, уж точно.
- Значит...
- Но гораздо вкуснее делать это не с первой встречной.
- Она не первая.
- Я что-то пропустил в твоей жизни? - притворно нахмурился брат.
- В смысле, я долго думал, смотрел и...
- То-то и оно, что смотрел. Эх... Хотя спорить не буду: выбор достойный. Многообещающий.
- Ты о чем?
- Ладно уж, отправляйся. Время поджимает, не так ли?
Он всегда все знает. Кожей чувствует, наверное. Бритой кожей своего затылка, в который я так усердно пялился.
- Разрешаешь?
Сорен оставил мой вопрос без ответа, откинулся на спинку стула и внимательно оглядел меня с ног до головы.
- Рубашку смени, кавалер.
Неужели, опять? Ну точно! Прямо по шву. Но эти нитки еще долго продержались, с неделю, не меньше.