Воины, стоящие в первых рядах и тоже заметившие эти передвижения, глухо зароптали, и я, почувствовав, что большинство из них все еще считает Гогнара сыном Субэдэ-бали, снова вскинул руку над головой:
— Для тех, кто еще не понял: рык Дэзири-шо, который вы слышали только что, не имеет никакого отношения к воле Первого Меча Степи. Его издает манок, который был сделан по приказу короля Иаруса Молниеносного для Гогнара, сына Алоя и его людей…
Ропот и не думал затихать.
— Дело в том, что этот человек — делириец. Не только по рождению, но и по духу. И для того, чтобы вы не удивлялись всему тому, что я скажу дальше, открою вам глаза на некоторые подробности из его прошлого. Хотя нет, я попрошу это сделать человека, который некогда брал Гогнара на службу в Ночной двор Делирии!
Граф Андивар оказался рядом со мной уж слишком быстро. Видимо, его ускорили толчком в спину. Кстати, совершенно зря — личина, созданная моей супругой, в принципе не могла позволить графу отказываться выполнять мои приказы:
— Я — граф Андивар Фарбо, сотник Ночного двора Делирии и посол короля Коэлина Рендарра при дворе Вильфорда Бервера! Гогнар Подкова служил под моим началом четыре года. Чтобы не быть голословным, могу озвучить кое-какие приметы: у него нет ногтя на безымянном пальце левой руки, сломан правый нижний клык, на правом бедре косой шрам от удара мечом, чуть ниже левого соска — родимое пятно в форме косточки от сливы, а за левым ухом — бородавка…
Ерзиды загомонили: если бородавку за ухом и шрам на бедре могли видеть немногие, то сломанный клык и отсутствие ногтя явно бросались в глаза не одному человеку.
— Да, безусловно, служба короне Делирии сама по себе ничего не значит… — продолжал граф Фарбо. — Ведь ваш Атгиз Сотрясатель Земли тоже отдал ей двенадцать лет, служа в самом боеспособном подразделении нашего королевства — Снежных Барсах!
Этого большинство не знало. Поэтому гомон стал еще громче.
— Достаточно! — рявкнул Подкова и, растолкав людей Алвана, с ненавистью уставился на меня. — Уйми его, а то пожалеешь!!!
Я смерил его презрительным взглядом и усмехнулся:
— Я говорю Последнее Слово, стоя в круге для поединков, совсем не зря! И ты, любой, кто захочет оспорить мои слова, можете переступить его границу и вложить нить своей жизни в руки Субэдэ-бали!
Море искорок качнулось вперед. Вернее, не так: в нем появились отдельные водовороты и течения. В тех местах, где ко мне начали двигаться желающие. Пришлось уточнить для тех, кто не понял:
— Повторю еще раз — я готов драться с любым из вас! Но — после того, как договорю!
— Аурон-алад в своем праве! — веско сказал Алван-берз. Затем злобно зыркнул на Подкову и приказал: — Вернись на место. У тебя будет возможность выйти в круг для поединков. Даю слово!
Тот заиграл желваками, но попятился. А граф Андивар тут же перешел к основной части своего монолога:
— Вряд ли вы знаете, но в Ночной двор любого королевства предпочитают брать людей с изъянами, дабы ими было проще управлять. Такой изъян был и Гогнара Подковы: четвертый сын графа Норгарда де Вайзи, был изгнан из рода за противоестественную связь со своей младшей сестрой…
Движение правой кисти эрдэгэ было воистину молниеносным. Однако Пайк оказался быстрее, и нож, уже почти долетевший до горла графа Фарбо, воткнулся не в податливую плоть, а в землю. «Проснувшиеся» назир-аши бросились к Подкове и тут же отпрянули: Гогнар выхватил из ножен меч и нехорошо оскалился:
— Этот лайши — не алад, поэтому я требую поединка и буду драться с ним прямо сейчас!
— Этот лайши говорит моим голосом… — ухмыльнулся я. — Поэтому драться тебе придется не с ним, а со мной!
— Я убью и его, и тебя!!! — пообещал он.
— Да? Хм… А Дзарев-алад и Алван-берз не будут против, если я ненадолго прерву Последнее Слово и дам возможность этому… хм… даже не знаю, как его назвать… похотливому созданию умереть?
Вождь вождей равнодушно пожал плечами и уставился на вождя Урешей. Тот заколебался и вопросительно посмотрел на своего алуга, после чего последний расправил хилые плечи и торжественно заявил:
— Раньше Слово не прерывали. Но традициям это не противоречит!
Я кивнул, показывая, что принимаю их решение, и над ночным лагерем зазвучал гулкий голос вождя вождей:
— Я, Алван, сын Давтала, берз ерзидов и голос Субэдэ-бали, спрашиваю вас, воины — готовы ли вы испытать себя в поединке и принять предначертанное Судьбой?