Помогло. Но лишь на миг: через пяток ударов сердца карета снова качнулась и поехала как-то боком, а затем до меня донесся приглушенный ветром голос Ронни:
— Отт, держи!!!
Его крик меня не испугал. А вот испуганное ржание лошадей, раздавшееся следом, заставило задергаться: с каретой что-то происходило, но толстый слой изморози на окнах не позволял понять, что именно!
«Если ее повело вправо, значит, нормальная дорога остается слева…» — подумала я, выпростала руку из-под одеяла, вцепилась в левый подлокотник и, подтянувшись, выбила дверцу. Слава богам, не телом, а ладонью: вместо земли или заснеженной дороги под вычурной резной подножкой клубилась бездонная снежная мгла. Такая же жуткая, как та, которую мне когда-то показывал Ронни.
Почувствовав, что рука сама собой тянется к ручке, чтобы закрыть дверцу, я мысленно обозвала себя дурой, качнулась вправо и… услышала жуткий треск трескающегося дерева.
«Надо было ехать через Церст…» — мелькнуло на краю сознания. — «Но уже поздно…»
Несмотря на панические мысли, мечущиеся в голове, сдаваться я не собиралась: уперлась ногами в левый подлокотник, плавно, но достаточно быстро разогнула колени и, оказавшись рядом с правой дверью, потянулась к ручке.
Ручка дернулась и исчезла. А через мгновение вокруг моего запястья сомкнулись железные пальцы мужа:
— Напряги руку!!!
Напрягла. Изо всех сил. Но недостаточно хорошо — чудовищный рывок, выдернувший меня из кареты, отозвался острой болью под мышкой и в локтевом сгибе. Впрочем, я на нее не среагировала, ибо остановившимся взглядом смотрела, как карета, медленно переворачивающаяся вверх тормашками, исчезает за краем пропасти. Утягивая за собой четверик истошно ржущих лошадей…
— Успел… — глядя на меня круглыми, как блюдца, глазами, выдохнул Ронни. — Успел…
Потом сжал меня в объятиях, чуть не переломав все кости, подняв на руки, вынес на дорогу, а затем повернулся вполоборота и бросил куда-то за мою спину:
— Спасибо, Отт! Я твой должник…
Глава 8
Аурон Утерс, граф Вэлш
…Услышав скрип барабана, донесшийся сквозь завывания ветра, Илзе, до этого момента напряженно вглядывавшаяся в снежную круговерть, вымученно улыбнулась, выдохнула «Залез все-таки…» и попыталась выскользнуть из моих объятий.
— Рано, замерзнешь… — склонившись к ее ушку, чтобы не перекрикивать завывания ветра, буркнул я. — Герсу поднимут только тогда, когда убедятся, что Отт не солгал…
Не знаю, дошел ли до нее смысл моих слов, но вырываться она перестала. И повторила попытку только тогда, когда сквозь белую пелену протаял край опускающегося подъемного моста.
Объятья я, конечно же, разжал. Но взял ее за руку и, краем сознания ужаснувшись безволию ее тоненьких пальчиков, первым шагнул на стремительно покрывающиеся снегом черные доски.
Первые несколько шагов смертельно уставшая Илзе не прошла, а проковыляла, но потом собралась с силами, величественно вскинула голову и к моменту, когда перед нами возник темный провал захаба, разделенный на квадраты матово поблескивающей решеткой герсы, превратилась в пусть заснеженную, но Королеву.
Пока я обменивался паролями с начальником караула, она ни разу не дрогнула, а когда решетка, наконец, дрогнула и бесшумно поднялась вверх, двинулась вперед с таким видом, будто шла не по захабу пограничной крепости, а по залу для приемов королевского дворца. И выглядела настолько величественно, что сотник невольно отступил в сторону и склонил голову, а трое солдат, забыв про требования устава, сложились в поясных поклонах.
Сил, оставшихся у нее после тяжелейшего пятичасового подъема по ущелью, хватило ненадолго: на сотню шагов по захабу, три десятка от внутренней герсы до двери донжона и на один пролет лестницы, ведущей к гостевым покоям. А на втором они вдруг взяли и закончились: вместо того, чтобы поставить ножку на первую ступеньку, Илзе покачнулась, схватила меня за руку и виновато улыбнулась:
— Сейчас… Немножечко отдохну и пойду дальше…
Конечно же, ждать я не стал: подхватил ее на руки, стремительно взлетел на третий этаж и, увидев, что все щели под дверями, выходящими в коридор, темные, резко мотнул головой.
Отт, двигавшийся следом за мной, сорвался с места, вломился в те самые покои, в которых мы с Илзе останавливались по пути в Свейрен, и сразу же метнулся вправо, к камину.
— Поставь меня — надо снять шубу и разуться… — еле слышно попросила Илзе, когда я перешагнул через порог.
Поставил. Опустился на одно колено, снял с нее один сапог и, дотронувшись до ГОРЯЧИХ пальчиков, изумленно вскинул голову: