Где он прятался от разъяренного, собственной жизнью и неудачами сына, отца. От матери, которой нужно было выплеснуть негатив. От собственного я, которое жалостливо требовало справедливости, чего-то светлого. От внешнего мира, который все плотнее перетягивал петлю на шее.
Здесь, была его крепость, внутри дома. Но даже в ней он не был хозяином. Стоило ему запереть дверь хотя бы раз, и разъяренный отец врывался и бил. По лицу, по спине. В ход шли даже ноги.
Но Эфир берег его. По ночам подлатывал синяки, и раны. Не допускал разрывов тканей. Берег, чтобы однажды влиться в него с Первым Потоком. И это случилось.
В комнате, в ярком сиянии, тело Виталия Коровяка впервые пропустило через себя Эфир. Само. Без посторонней помощи другого волшебника. И первое, что он почувствовал после — это боль и страх.
Артура немного скрутило. Словно это ему ударили в ребро ботинком — пьяный отец никогда не разувался.
С Артура было достаточно, он взмахнул рукой, прерывая связь с эфиром. Послал отрицательный пас.
Снова
Снова….
Но буря была сильнее, она давила его, топила под себя, стремясь увести на самое дно. К тому, откуда все шло.
Леонид и Алла были счастливы рождением маленького Виталия. Назвали в честь старшего брата отца — тот всегда был для него примером. Мальчик родился здоровый и пухлощекий, соседки не могли нарадоваться, глядя на юное дарование. Сам гордый отец на заводе даже премию получил, за вклад в генофонд мужского населения. Премирован алкоголем, но и добрым словом.
Артур пропускал все эти чувства через себя. Эти эмоции и образы.
Родители души не чаяли в своем ребенке. Не смотря на кризисы и невзгоды постсоветского пространства. Даже, когда завод попал под приватизацию.
Родители радовали маленького Виталия конструкторами, книгами и игрушками. С ним всегда были рядом. А потом на работе отца случился инцидент. Виталий как раз был в возрасте, когда ему требовалась защита, хотя бы дома….хотя бы психологическая.
Вместо этого боль. Одиночество. Ненависть.
К самому себе.
За что? В чем он провинился? Когда он успел так обидеть мир, что тот его ненавидит даже на уровне генов?
Когда Артур пришел в себя. Он сидел на углу кровати с схватившись за голову. В дверном проеме стоял Борис и пристально смотрел на мага.
— Долго я так? — Артур заметил, что его голос дрожал. Он осекся.
— Ну я успел сходить покурить и трахнуть хозяйку.
— Ты что?!
— А, ты не знал, что я курю? — Невозмутимо развел руками Борис, разворачиваясь в коридор.
— Я про хозяйку!
— Это была шутка. — отмахнулся Борис, — Не в моем вкусе. Успел что-нибудь почувствовать? Следующий шаг, или, скажем, куда он отправился?
— Он открыл Первый Поток здесь. Прямо тут. Воспользовался Эфиром в подъезде. А тут Первый Импульс случился. — сказал Артур, подняв глаза на Бориса.
— Да-а-а, — Протянул Борис, заходя в тесную комнату. — Выглядит как хрестоматийная халупа неудачника.
— Не надо! — неожиданно выпалил Артур. Слова Бориса его не на шутку задели. — С ним произошли ужасные вещи. Отвернулась семья, издевательства в школе. Неуверенность в себе, разбитость морально… Его собственный отец, который еще недавно был любящим и добрым превратился в самую ужасную версию себя. Этот парень даже не мог понять — за что?
— Глубоко тебя унесло. Я смотрю, Эфир хорошо тебя промыл.
— Ничего подобного, я мыслю трезво.
— Понимаешь? — Борис вытащил сигарету из золоченой пачки с черными полосками. — Тут такое дело. Пропали девушки. Судя по внешности, как ты заметил, и по общей обстановке, он их не для совместного чтения стихов Мандельштама отлавливал. Волшебника переклинило, прямо у нас под носом.
— Может, он неосознанно?
— Еще как осознанно. — Борис закурил прямо в квартире. На осуждающую мимику Артура, он махнул рукой, — незадолго до смерти его отца, в доме стали происходить странности. С животными. Вести они себя стали…как там сказала мне Алла…А! Точно! Как заколдованные. Артур, он прекрасно, черт возьми, знал, что у него за сила. Он тренировал её на животных, а потом использовал на отце. И тот в окно шагнул.
— Нет…Он сказал в сердцах. И эмоция подстегнула эфир. — тихо, будто неуверенно проговорил Артур.
— О, местное магическое месиво подсказало тебе еще одну восхитительную историю?
— Он крикнул в сердцах, что-то похожее на “Оставь нас с мамой в покое навсегда”. Неаккуратно, нечетко. Но очень мощно.