После двадцати пяти минут непрерывной игры «Гондвана» уступила сцену следующей группе. Футболка Антона резко пахла потом и была насквозь мокрой, Леха тяжело дышал, поминутно смахивая со лба влажные пряди, Даша, ступив за кулисы, тут же потянулась к бутылке с водой… А Саран было мало! Ее так и подмывало вернуться и продолжить танец — к удивлению своих и чужих, под незнакомую электронную музыку, до полного изнеможения.
Гримерка показалась неожиданно маленькой и тесной, заполненной до предела. Даша кинулась поправлять макияж, Леха продолжил рвать струны — на этот раз на воображаемой гитаре, Антон помогал ему, отбивая ритм на колене. Словно из ниоткуда появился Кирилл: он ворчал и все торопил Саран. А она пыталась смыть лишнюю косметику и снять с головы чересчур добротно прилаженный плюмаж.
— Каро ушел на балкон, я велел придержать для него столик, — прошептал Кирилл.
На них никто не обращал внимания, однако сказалась привычка: нечасто выпадала возможность нормально поговорить, когда рядом находился кто-нибудь из друзей Саран. Не объяснять же тем про хвосты и Пхатти! Парни даже в гороскопы не верили, так что же с ними сделается, узнай они, что бэк-вокалистка «Гондваны» — лиса-оборотень? Лучше даже не пробовать.
— Ты видел его? Какой он?
— Странный, — ответил Кирилл.
Он принялся помогать Саран вынимать из волос шпильки. Было больно.
— В каком смысле странный?
— Сама увидишь.
Саран фыркнула. Жесткая налакированная шевелюра не слушалась и лезла во все стороны. За неимением зеркала и доступа к расческам, ей пришлось заплести волосы в кривую лохматую косу и стянуть ее резинкой.
Кирилл оглядел Саран с головы до ног и расплылся в улыбке.
— Ты, кстати, была права. Он все время не сводил глаз.
— Посмотрим, что останется от Луиса Каро через пять минут.
Леха все еще прыгал по гримерке, то ломая очередную несуществующую гитару, то выдавая на ней головокружительные соло, Антон, позабыв про астму, тряс волосами и тянул в полный голос любимые партии. Никем не замеченная, Саран перекинула через голову ремешок сумки и следом за Кириллом вышла из гримерки. Они прошли через главный зал, обогнули танцпол и поднялись по узкой металлической лестнице на балкон.
— Третий столик, у самого ограждения, — указал Кирилл.
Зачем? Она и так прекрасно его видела. Каро сидел спиной к ней и, кажется, говорил по телефону. Саран сделала глубокий вдох. До столика оставалось три шага, два, один… Она чувствовала в себе силу и знала заранее, что произойдет.
Лисы молятся Луне не только для того, чтобы принимать человеческий облик. Это правда, что они предпочитают решать проблемы мирным путем, но отнюдь не потому что беспомощны. Лисам дана власть околдовывать людей. Очаровывать их. Улыбка лисы — вот ее самое грозное оружие. Кто посмеет обидеть лису? Кто решится? И в этом же заключается смысл охоты. Если лиса по какой-то причине не может поклониться Луне, она очаровывает человека и берет силу у него. Многие, наверное даже слишком многие, поступают именно так. И хотя нужна им лишь самая малость, от длительного кормления люди слабеют. Саран не доводилось слышать, чтобы постоянные партнеры лис умирали, но чего только не бывает на белом свете. Если лиса не хочет навредить человеку, она должна отпустить его, прежде чем выпьет слишком много. Потому лисы часто путешествуют. Или живут в местах, куда стекается тьма самого разнообразного народа. Таких мест на земле немного, возможно всего несколько десятков. Москва, территория Пхатти, где Саран охотилась последние сорок лет, входила в их число.
Луис действительно говорил по телефону. Прижимая трубку плечом, он перебирал что-то — кажется, документы — внутри темно-коричневой кожаной борсетки. Саран остановилась на долю секунды. Не стоит ли подслушать? Но тут же отказалась от этой мысли. Луис говорил на незнакомом ей языке. Испанском?.. Нет, скорее итальянском. Он заметил ее краем глаза и обернулся. В разговоре возникла пауза, потом Каро произнес еще несколько слов и поспешно отложил телефон. Саран наблюдала за ним с легкой улыбкой, не скрывая, что пришла именно к нему. Зачем? У бедолаги все равно не было шансов.
Она не сразу поняла, что не так — лицо Луиса в первый момент показалось ей немного странным, неправильным. Не как у Кирилла, нет. Агента нельзя было назвать писаным красавцем, но внешность его не отталкивала. Наоборот, в ней было что-то… завораживающее. Глаза… Ну конечно! В полумраке было непросто различить цвет, но Саран заметила: правый глаз был карим, а левый — серым. В памяти тут же всплыли африканские маски, которые она однажды видела в музее. Буйство красок, причудливые формы и образы, воплощающие иных существ, с иными чертами и иной, звероподобной, убийственной красотой. Почему именно они, ведь лицо Луиса было несмотря ни на что человеческим? Острый подбородок, бледные губы, прямой нос. Ничего особенного. На вид лет тридцать пять-сорок. Его и без того светлые, коротко остриженные волосы были выжжены солнцем настолько, что казались почти белыми. Если забыть про разноцветные глаза — ничего примечательного.