— А чего тянуть?
Кирилл обернулся к Саран. Он улыбался, и можно было подумать, что плечо его совсем не беспокоит. Но вывих не мог пройти за несколько часов. Скорее всего, Кирилл просто бравировал, пытаясь впечатлить ее или не ударить в грязь лицом перед заезжим охотником — может, и то и другое одновременно.
— Ну что, Сарафан, готова прокатиться?
— Хочешь взять ее с собой? — тут же насторожился Луис.
Не поворачиваясь и продолжая криво ухмыляться, Кирилл ответил:
— После того, что случилось, я с нее глаз не спущу.
2
Сдаваться Кирилл не собирался, а может, просто решил поиздеваться. Он темнил, мудрил и уходил от ответа, но места, где скрывалась Настя, не называл. В конце концов Луис не выдержал и заявил, что в таком случае никуда не поедет и с полоумными шаманками разбираться не станет. Кирилл, который в тот момент доедал последние суши, хмуро зыркнул на охотника и сказал, что Настя, скорее всего, отсиживается в «штабе», секретном бункере, выстроенном Пхатти специально для подобных целей. Тех, кто там прятался, было невозможно выследить с помощью шаманских штучек, все входы и выходы защищал магический контур, а вмурованные в стены артефакты усиливали тех, кто был внутри, и ослабляли тех, кто был снаружи — в радиусе пяти-шести метров от стен «штаба». Найти вход могли лишь те, кто точно знал, где его искать. А еще требовался специальный ключ.
Высказав все это, Кирилл как ни в чем не бывало утопил кусочек риса в ванночке с соевым соусом и продолжил есть.
— И где он находится, этот ваш «штаб»? — сквозь зубы спросил Каро.
— В мавжолее, — ответил Кирилл, не прекращая жевать.
— Где-где? В мавзолее? — Саран чуть не поперхнулась чаем. — Где Ленин?
Кирилл выдержал паузу, проглотил.
— А ты думаешь, почему его до сих пор не вывезли? — он засунул в рот палец и поковырялся в зубах.
— Допустим, в «штаб» мы проберемся, — пробормотал Луис, но не слишком уверенно. — Но что делать с камерами на площади?
Кирилл захрустел маринованным имбирем.
— Идиоты. На Воздвиженке он, там же, где офис Пхатти, только ниже. Сильно ниже. Под последним уровнем парковки.
У Саран по спине побежали мурашки. Опять это здание. Было бы и правда лучше прорываться ночью в мавзолей, чем возвращаться на Воздвиженку всего через несколько часов после нападения. Пхатти же наверняка следит за каждым, кто приближается к его офису. Разве можно пробраться в «штаб» незамеченными?
— Существует подземный ход, — расщедрился Кирилл на новую порцию информации.
После этого он снова принялся жевать, руководствуясь вечным правилом «когда я ем, я глух и нем». Луис смотрел на него, ритмично постукивая пальцами по столу, словно наигрывая мелодию на невидимой клавиатуре. Он выждал несколько минут, потом спросил:
— Чего еще ты от меня хочешь?
Кирилл одобрительно хмыкнул.
— Мне нужен пистолет.
— Зачем? — пальцы Луиса замерли, а между бровей появилась морщинка.
— Не верю, что ты справишься с Настей в одиночку.
— Если бы не твоя нелюбовь к шаманам, и не пришлось бы.
— Вы собираетесь просто… убить ее? — вмешалась Саран.
Наверное, ничего другого Настя и не заслуживала, но сидеть на кухне и обсуждать предстоящую казнь было все-таки жутковато. Луна — могущественная и суровая хозяйка — могла быть очень жестока к своим непослушным детям, но даже она никого не обрекала на смерть, не отбирала последнего, не лишала надежды. То же, о чем с таким спокойствием говорили Кирилл с Луисом, казалось Саран почти противоестественным. Неужели ничего другого не остается? Лишить шаманку силы? Позволить хоть в какой-то степени искупить вину? Должен же быть способ!
Луис словно прочел ее мысли:
— Ничего другого не остается. Один раз попробовав чужую сульде, шаман уже не остановится. Это зависимость с первой дозы. Неизлечимая зависимость.
— Зачем она это сделала?!
От расстройства Саран вскочила и отвернулась, подняла глаза к потолку и тихонько шмыгнула носом. Она была готова ненавидеть чужака, убившего Нелли и Горана, но не Настю. Пыталась, раз за разом объясняла самой себе, что несколько лет дружбы ничего не меняют и не извиняют, — но все равно не могла. Последнего года как не было. Придирки и мелкие обиды ничего не значили. Смыкая влажные ресницы, Саран представляла себе молодую женщину, настоящую, живую, со своими страхами и чувствами — совсем не безжалостного убийцу, лишенного чего бы то ни было человеческого. Короче говоря, женщину, которую Саран знала в тысячу раз лучше, чем Луиса Каро, и которая нравилась ей в сто раз больше, чем Кирилл.