Саран скосила глаза, пытаясь разглядеть чудовище. Обычно в кошмарах ей угрожали люди: тупые, злые и очень сильные, так что правильнее их было называть не людьми, а просто чудовищами. И на этот раз у кошмара тоже было человеческое лицо — лицо Луиса Каро. Саран не сумела закричать и лишь жалобно захныкала, пытаясь спрятаться под простыней, натянуть ее до самой макушки.
Луис взялся за край простыни и сдернул ее. Ткань обожгла пальцы, и в то же время холодный воздух заставил Саран сжаться в тесный комочек.
— Не надо, — проскулила она, прикрывая голову руками.
Лишившись простыни, Саран осталась совершенно голой и беззащитной. Ледяная ладонь Луиса легла ей на бедро, скользнула между ног… Саран дернулась, неуклюже пытаясь пнуть Каро, но он легко перехватил ее ногу. Почти как тогда, в гостинице. Но в действительности все было совсем не так, не так… И руки у Луиса были теплыми. Воспоминание придало ей сил. Саран вскочила и бросилась к двери. Сброшенная на пол простыня обвилась вокруг ног, Саран споткнулась, и Луис тут же догнал ее. Его пальцы больно впились в плечо Саран. Бледное злое лицо, и не голос, а змеиное шипение:
— Ты не сбежишь.
Саран попятилась, но бежать действительно было некуда. Луис загораживал выход.
— Пожалуйста, не надо…
Он толкнул Саран, и она упала спиной на кровать. Та уже не была такой узкой, но осталась жесткой и неудобной. Саран попыталась подняться, но двигалась ужасно медленно, и Каро снова оказался рядом. Он был намного сильнее ее и когда схватил Саран за руки, она не смогла даже пошевелиться. Луис сжал оба ее запястья, поднял их и прижал к матрасу над ее головой. Саран отвернулась, но тут же пальцы Луиса грубо сжали ее подбородок.
— Смотри на меня, а не то я сверну тебе шею, — прошипел он. — Смотри на меня!
Саран послушно повернулась, подняла глаза, но все равно едва видела Луиса. Только какие-то цветные пятна. Лицо Каро расплывалось. А еще появился запах, как будто что-то горело. Кожа.
Острая боль взрезала сознание, и картинка прояснилась. В руке у Луиса была зажигалка. Желто-оранжевый огонек лизал медный ободок на запястье Саран. Ее защитный амулет. Деревянные фигурки исчезли, а медь раскалилась докрасна, кожа под ней шла волдырями и лопалась. Слишком больно, чтобы кричать — Саран едва могла вдохнуть и только сипела, безрезультатно пытаясь вырваться из ледяных объятий Каро.
Кровь стучала в висках, мыслей не осталось. Только одно:
— Пожалуйста, Луис! Хватит! Не надо! Хватит!!!
Дикий визг, безумные, едва различимые слова. Каро не слушал.
«Это происходит не со мной, — пыталась убедить себя Саран. — Это не я, это всего лишь тело. Оно даже не мое. Я украла его. Чтобы ни произошло с ним, меня, настоящую меня, это не коснется».
Запах паленой кожи усиливался, но боль начала проходить. Ожог третьей степени, когда нервные окончания уже обуглились и болеть просто нечему… И тем не менее облегчение едва не заставило Саран потерять сознание. Она закрыла глаза, снова начала дышать и как будто погрузилась в дремоту. Разумеется, ведь она просто спала. Все это было сном. Кошмар уходил.
Возвращалась реальность. И в этой реальности что-то явно горело. А еще ругался проснувшийся Кирилл. Саран с трудом разлепила веки. Ресницы слиплись от соли, нос был заложен.
— …твоей сумке! Что ты притащила?
Она села на кровати. Сглотнула, прочищая горло и пытаясь избавиться от горечи на языке. Кирилл перевернул сумку Саран вверх тормашками и тряс, высыпая содержимое. Из сумки валил дым, один из боковых кармашков обуглился.
— Что случилось? — прохрипела Саран.
Покашляла, еще раз сглотнула.
На полу уже валялась вся ее косметика, зеркальце, расческа, кошелек, телефон, еще десяток различных мелочей, которые казались когда-то очень нужными. И подаренная Луисом нефритовая бабочка. Кирилл потянулся к ней, но тут же отдернул руку.
— Это она, пафкуда, чуть фшо не шпалила. Фто это? — спросил он, облизывая обожженный палец.
— Подарок, — прошептала Саран. — От Луиса.
Она опустила глаза на свое покрасневшее запястье. Хоть волдырей нет, спасибо Луне. Браслет лежат тут же на кровати. Застежка лопнула прежде, чем металл успел раскалиться. Медный ободок почернел и пошел волнами, от деревянных подвесок остался лишь пепел. Кошмар не так уж и сильно отличался от правды.
— Я же просил тебя выбросить все амулеты! — бушевал Кирилл.
Саран не стала уточнять, что речь шла лишь об амулетах местных шаманов, к коим Луис явно не относился. Она даже не была уверена, что бабочку можно причислить к амулетам. У нее не было времени как следует рассмотреть подвеску!