Когда за ним закрылась дверь, Даша поднялась и медленно, величаво прошла по гримерке, репетируя свой выход.
— Отправился следить за твоим деловым партнером? — предположила она. Тон вопроса странно контрастировал с ее бледным, неподвижным лицом.
— Я подмешаю стрихнин тебе в помаду.
— Будешь огрызаться, уведу твоего «организатора».
Спорить не имело смысла. Удовлетворившись тем, что плюмаж, несмотря на легкую кривизну, больше не падает, Саран перешла к макияжу. Основа, контур, карандаш. Она решила отказаться от использования светоотражающей краски — Саран никогда прежде с ней не работала, а времени для экспериментов не оставалось. Раздался предупреждающий стук в дверь. Леха и Антон одновременно подскочили и, сказав, что будут ждать у сцены, один за другим выбежали в коридор. Даша набросила на лицо черную вуаль и подошла к зеркалу, чтобы в последний раз взглянуть на свое отражение. Сильно пахнуло духами, Саран ощутила на языке их горьковатый привкус.
— Не дрейфь! — Даша на мгновение сжала плечи Саран и быстро чмокнула ее в напудренную щеку.
Но ей и самой было страшно, это отчетливо слышалось в голосе. Саран ободряюще улыбнулась в ответ. Она не боялась. Не лисе-оборотню бояться публичных выступлений. И уж точно не после всего, что случилось днем. Саран коснулась пальцами лба, посылая салют своему отражению. На счастье! Перед каждым выступлением она желала себе удачи. Или не себе, а тому образу, который ей предстояло воплотить.
За спиной у Саран изгибались пять призрачных, невидимых человеческому глазу хвостов. Они были ее гордостью и говорили об опыте и силе, но еще больше — об умении выживать. Пхатти потому и выбрал Саран, чтобы сопровождать Луиса Каро, что посчитал, будто она справится лучше, чем его любимица Майя, у которой было лишь четыре хвоста. Договориться с ней ему было бы куда проще, но, когда речь шла о соблазнении, Саран не было равных.
Путь от гримерки до сцены занял лишь несколько секунд. Не бросив ни одного взгляда в зал, Саран начала свой танец.
3
Легенда гласит, что, когда человек умирает, его душа может вселиться в лису. И в зависимости от того, злым или добрым был этот человек, лиса станет оберегать живущих людей, помогать им или же, наоборот, всячески пакостить. Другие утверждают, что лисы — это души, которым было отказано в перерождении. Как и люди, оборотни гадают, откуда пошел их род. Они хитры, изворотливы и обольстительны, но не знают, кто создал их такими. И что бы ни говорилось в старых китайских легендах, а лисы редко враждуют с людьми и никогда не убивают. Люди из-за этого считают их слабыми и трусливыми, но у них своя философия и свои приоритеты. Лисы же предпочитают определения «сдержанные» и «мудрые». А еще говорят, будто стоит только лисе ударить хвостом оземь, так тут же начнется пожар. Но это сказки.
Саран сделала несколько шагов по сцене и, словно внезапно обмякнув, изогнулась. Про себя она называла эту часть представления «мягко и упруго». Ее руки медленно и плавно двигались вдоль тела, но каждое движение было наполнено едва сдерживаемым желанием вырваться на свободу, взлететь. Сцена «Перпетуум Мобиле» вытянулась вдоль левой от входа стены. Пройдя через холл с закрытым в летнее время гардеробом, посетители попадали на просторный танцпол. Дальше, напротив сцены, располагался главный бар. Слева и справа от него изгибались две винтовые лестницы, ведущие на второй этаж. Там был еще один бар, поменьше, и столики, которые можно было забронировать заранее. С балкона второго этажа обычно наблюдал за представлениями Пхатти, если считал, что его присутствие в клубе зачем-то нужно. Но это случалось нечасто. Тем не менее Саран бросила взгляд наверх, чтобы убедиться. Лисье зрение было острее человеческого, особенно в темноте, но, не успела она как следует присмотреться к посетителям за столиками, как софит на потолке повернулся и ослепил ее. В следующий раз, когда она смогла взглянуть на балкон, Пхатти там точно не было.
Саран взмахнула рукой-крылом и сорвалась с места. Под грохот гитарных риффов, похожих на несущуюся с гор лавину, она сделала круг по сцене — словно пролетела над ней. Она всегда танцевала босиком, это давало ей больше свободы. Новая песня, тяжелая, мощная, была ее любимой. «Молитва Хитклиффа», написанная по мотивам «Грозового Перевала». Принцесса кейннаров тут же превратилась в ворона, немного злорадного, но в целом равнодушного. Он наблюдал за страданиями человека далеко внизу, на его крик: «You said I killed you — haunt me, then!» — отвечая призрачным шепотом: «And here I came».
Это была одна из немногих ее партий, но Саран нравилось изображать умершую возлюбленную Хитклиффа. У нее, разумеется, не было Дашиного голоса, но этого и не требовалось. Пауза в четверть такта позволяла тихим словам разнестись по всему залу.