Он верил в необходимость политики взаимопонимания с Парижем, но был раздражен французской политикой, слишком шовинистической, предоставлявшей слишком легкие мишени для нацистской и вообще ультраправой пропаганды. Гитлер не переставал бичевать коварные замыслы французов, их желание вновь окружить Германию и, главное, слабость Erfüllungspolitiker – политиков, готовых уступать любым их требованиям.
Однажды, как обычно в полдень, я возвращался из школы. Был ясный зимний день, холодный и сухой. Шагая по дорожке, ведущей к дому, я встретил Гретхен, дочь нашего пастуха. Ее прелести уже тогда не оставляли меня равнодушным. Поравнявшись со мною, она взяла меня за руку и серьезно сказала: «Ты слышал? Гитлер пришел к власти!»
Меня это не особенно удивило. Об этой возможности столько было переговорено! Однако у меня возникло ощущение, что произошло нечто важное. Это было событие, которого опасались, при этом считая неизбежным.
Я побежал домой. Родители уже закончили обед и сидели в гостиной возле радиоприемника.
– Правда, что Гитлер пришел к власти? – спросил я у матери.
– Да, – строго ответила она. – Но мы все же надеемся, что Франц Папен еще сможет что-то сделать.
Есть моменты, слова, которые запечатлеваются в памяти человека. Вот и эти слова матери запечатлелись в моей.
Было 30 января 1933 года.
Глава 4
Мы учимся маршировать
Дядя Франц становился в Берлине все более и более важной персоной. Он еще до Гитлера занял пост рейхсканцлера. На долгих переговорах, приведших в конце концов Гитлера к власти, он приложил много сил, чтобы преградить дорогу нацистам. Несмотря на это, Гитлер назначил его своим вице-канцлером. Папену удалось взять с собой нескольких друзей. Их имена были мне знакомы: их не боялись, они казались достаточным противовесом «коричневорубашечникам» Гитлера – Гинденбурги, Бломберги, Шельдты, Нейраты и Шверин-Крозиги. И все же надежды моей матери были очень быстро развеяны.
В первом составе правительства Гитлера было всего два нациста: толстый и шумный авиационный генерал Геринг и Фрик – никому не известный малозаметный профессор. Многие, в том числе мои родители, полагали, что нестабильность, нескончаемые выборы и все это возбуждение остались в прошлом. Будет восстановлен порядок, и делами в стране начнет руководить подлинное правительство национального единства. Оно окончательно остановит большевизм, которого все боялись и который гитлеровская пропаганда постоянно выставляла в самых черных красках. Боялись ли диктатуры? В первые месяцы 1933 года определенно нет.
Но «ротор» уже начал вращаться, хотя и очень медленно. Народ даже не заметил, что фантастическое путешествие, которое должно было завершиться хаосом и позором, уже началось.
Все было так просто! Надо было быстро начать идти в ногу, чтобы не сбиться с ритма. Дул новый ветер, свежий ветер, иногда становившийся ледяным. Обстановка менялась буквально на глазах.
В правительстве было всего два национал-социалиста, но это ничего не значило. Значила мощная, неудержимая сила аппарата, взявшего в свои руки судьбы немецкого народа. Это был мощный прилив.
Количество коричневорубашечников, до того робко ведших себя на улицах Веттлиха, за несколько недель как минимум удвоилось. Они маршировали, маршировали! Их парады становились неким постоянным явлением, задававшим ритм жизни. Утренний парад, дневной, вечерний. Население наблюдало за этим зрелищем с любопытством и удивлением.
Нацисты развернули лихорадочную деятельность, чтобы довести до кондиции город, мало склонный к возбуждению. Они постоянно выступали по радио, кричали из громкоговорителей. Простые и убедительные лозунги: новый порядок, конец Веймарской системе и гнилой демократии, конец унижению. Все должны трудиться над возрождением страны. Еврейско-большевистская плутократия желала гибели Германии. «Наш фюрер» пришел вовремя, чтобы спасти страну. Каждый должен выразить свою благодарность ему. Лучший способ для этого – вступление в ряды Партии. «Один народ, одно государство, один вождь».